50 
— Это верно, — согласилась Клиона и представила себе, как спускается по беломраморной лестнице виллы в переливающемся газовом платье, с новой прической и, пожалуй, серебряной лентой в волосах.
Что подумает лорд Рейвен, увидев ее, невольно спросила себя Клиона. Если он нашел ее прехорошенькой, приняв за скотницу, что подумает он теперь, когда она будет одета не хуже — а то и лучше, — чем другие молодые женщины из его окружения?
Но она тут же решила выбросить подобные мысли из головы. Не все ли равно? Однако в душе у нее оставалось тайное стремление поразить его светлость своей внешностью — пусть ему станет стыдно, что он вообще мог принять ее за селянку низкого происхождения.
Продавец невыносимо долго составлял счет, Клиона тщательно его проверила — капитан Эрншоу предупредил: итальянцы думают, будто все англичане и англичанки сказочно богаты, и соответственно запрашивают немыслимые цены. В подсчетах обнаружились две ошибки, которые Клиона исправила. Когда она платила, то испытывала восторг, отсчитывая новенькие деньги, но в то же время она чувствовала себя виноватой, что столько потратила на себя. От выигрыша осталось совсем немного, а ей нужно еще вознаградить, кого положено. Про новые покупки следует забыть.
Выйдя из лавки, она увидела, что находится неподалеку от фонтана Треви. Она узнала кривую улочку, сбегавшую с холма, и церковь на углу, где они с Берил уже побывали.
Повинуясь неожиданному порыву, Клиона направилась к фонтану. Теперь-то у нее есть своя монетка, можно бросить ее в воду и загадать желание. Чего бы ей хотелось больше всего на свете? Она вспомнила вдруг, как лорд Рейвен упомянул монетку любви. Хотел подразнить ее, напомнить их первую встречу, когда, приподняв ей голову за подбородок, поцеловал, прежде чем она сообразила, что происходит.
Она все еще помнила прикосновение его губ, властный поцелуй, свое возмущение от того, что растерялась и не сумела себя защитить.
Выйдя из прохладной тени улочки на залитую ярким солнцем площадь к фонтану, Клиона стала свидетельницей чудовищной сцены, которая заставила забыть о пенных струях воды и великолепии мраморных статуй.
Какой-то итальянец избивал серого ослика, повинного в том, что перевернул тележку с сеном, — сено валялось вокруг на мостовой, и двое оборвышей его подбирали. Хозяин изрыгал кощунственные проклятия, это можно было понять, даже не зная подобных слов. Он изо всех сил колотил несчастное животное по спине, ослик шарахался из стороны в сторону, уклоняясь от ударов, но тщетно — хозяин крепко держал вожжи.
Клиона колебалась секунду, вспомнила на миг, что она иностранка в чужой стране, но истязания несчастного животного лишили ее благоразумия.
— Прекратите! — крикнула она, но тот в бешенстве не обратил внимания. Клиона подбежала к нему и увидела, что он просто ничего не слышит. Тогда она с силой, которой в себе не подозревала, вырвала палку у него из рук.
Мучитель уступил ей от неожиданности, но тут же, поняв, что произошло, обратил свой гнев на юную особу, стоявшую перед ним.
Клиона, однако, воспользовалась его минутным замешательством и гневно крикнула по-итальянски:
— Как вы смеете издеваться над животным? Вам не жаль бессловесное создание, которое не может защититься от побоев?
— Осел — мой, — злобно ответил хозяин, — и ты не вмешивайся, тебя не спрашивают.
Итальянец видел, что Клиону не сопровождают ни карета, ни пешие слуги, и преисполнился уверенности в своих силах.
— Отдавай палку и не лезь не в свое дело, — потребовал он на каком-то малопонятном диалекте и добавил грязное ругательство.
Вокруг начала собираться толпа. Зеваки набежали из домов, из закоулков, казалось, даже из-под земли — всем было любопытно, из-за чего возникла перебранка. Клиона испугалась не на шутку, но тем не менее твердо стояла на своем. Ослик, заморенный, тощий, с торчащими ребрами, вызывал у нее острую жалость, и она забыла и про испуг, и про грозившую ей опасность.
— Вы постоянно истязаете бедное животное, — сказала она. — Вон, у него вся спина в ранах, он старый, изнуренный, голодный.
— А тебе что? — разозлился хозяин. — Отдай палку и убирайся отсюда. Кто другой, может, и станет тебя слушать, да только не я — не на такого напала.
— Но перестаньте хотя бы избивать беднягу, — Клиона уже не приказывала, она умоляла.
— Изобью, если будешь вмешиваться, — взревел итальянец и потянулся за своей дубинкой.
50 
