Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
74 
В тоне лорда Рейвена явственно прозвучало предупреждение. Он оставил манеру растягивать слова, и голос его был резок, как удар хлыста. Принц безмолвствовал. Он потерпел поражение и понимал это. Он лишь закусил в бешенстве губу, когда лорд Рейвен откланялся и без единого слова увел Клиону, не отпускавшую его руки.
Они шли по коридору к лестнице. Дрожащая Клиона испытывала непреодолимое желание броситься прочь, бежать от человека, наблюдавшего постыдную сцену из дверей только что покинутого ими кабинета. Но лорд Рейвен шел неторопливой походкой, и ей, по-прежнему держащейся за его руку, приходилось соразмерять шаги с его шагами. И лишь когда они достигли нижнего коридора, она, наконец, овладев собой, прошептала:
— Не знаю даже… что вы должны… обо мне думать.
Он поглядел на нее, лицо его было суровым.
— Я думаю, у вас приступ римской лихорадки. Она здесь часто поражает приезжих, и вам следует принять все меры, дабы избежать развития болезни.
— Прошу вас, — еле слышно проговорила она, — можно я… объясню?
— Матушка ждет, — последовал холодный ответ. Они достигли дверей салона, и лорд Рейвен осторожно, но решительно снял ее руку со своей. — Я получил огромное удовольствие от осмотра в вашем обществе сокровищ виллы, — сообщил он.
Фраза, произнесенная тем же ледяным тоном, повергла Клиону в глубокое уныние. Она знала теперь — он презирает ее, он осуждает ее за глупое поведение, за то, что навлекла на себя опасность, от которой была избавлена лишь благодаря его присутствию духа и тонкой интуиции.
Она хотела объясниться, рассказать, как попала по своему недомыслию в ловушку, и вовсе не преднамеренно. Но было ясно — он не станет слушать, видно по его суровому лицу и сжатым губам, что им сделаны окончательные нелестные выводы.
Он взялся за ручку двери, из-за которой доносились смех и многоголосый шум. Еще мгновение — и будет поздно, нужно сейчас же все объяснить, попросить прошения. Но губы у Клионы пересохли, неожиданно перехватило дыхание, и она не смогла вымолвить ни слова.
Лорд Рейвен нажал на ручку, дверь отворилась, и Клиона вдруг с мучительной ясностью осознала, что любит этого человека!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Всю ночь Клиона просидела у окна — внизу виднелся залитый луной город, но она ничего не замечала, охваченная сердечным смятением. Ей казалось, любовь вспыхнула в ней пожаром, и пламя освещает ее сокровенную тайну, открывая всему миру.
Когда она вернулась в салон виллы Боргезе, где гости были по-прежнему увлечены карточной игрой, ее вовсе не заботило, обратили ли внимание на их с принцем отсутствие, она лишь боялась, что на ее лице читается любовь к идущему рядом человеку.
С пронзительной болью она ощущала, что происшедшее вызывает глубокое неодобрение лорда Рейвена. Даже его безукоризненная осанка словно говорила, как он порицает ее легкомыслие, и Клиона думала в отчаянии: ей никогда не объяснить, насколько благородны намерения принца, а его поступок вызван лишь искренним стремлением сделать ее своею женой.
Сидя в одиночестве у окна, Клиона вспоминала случившееся, будто нечто нереальное, какую-то сцену из спектакля, но теперь было ясно, почему накануне в Храме Любви она почувствовала, что принять предложение принца невозможно.
Тогда ей представлялось, что неприятие любви юного обожателя вызвано просто отвращением к нему. Теперь было ясно — дело совсем в ином: принц не выдерживает сравнения с человеком, которому сама того не ведая, она давно отдала свое сердце. Она полагала, будто ненавидит лорда Рейвена. На самом деле, пока длилось их путешествие из Англии, его присутствие скрашивало и придавало особый смысл каждому дню, каждому часу. Теперь это стало очевидным.
Ссорясь с ним, она лишь острее ощущала, что он рядом, ненависть к нему заставляла все время о нем думать; и если она бросала ему открытый вызов, то лишь стремясь обратить на себя внимание. Поразительно, почему она не поняла, как влюблена, когда по просьбе Берил пряталась в саду, а он, разгадав притворство, воспользовался этим, чтобы наказать ее и унизить.
Да и чувствовала ли она себя униженной? И тут ей пришлось сказать себе правду — прикосновение его губ повергло ее в трепет. И причина тех слез теперь ясна. В гневе он нашел способ проучить ее — поцеловал в наказание; ей же хотелось почувствовать в поцелуе желание и страсть, пробужденные ею самой.
74 
