49 
Выходит, все эти годы Пандора думала о физической близости, жаждала ее, лишь затем, чтобы теперь понять — все на самом деле не так, как она себе напридумывала. О, удовольствие было даже восхитительнее, чем она представляла, но стоят ли эти несколько волшебных минут того, чтобы между ними возникла непреодолимая дистанция и появился холодок?
— Поговорим утром. — Ее улыбка стала еще более вымученной, но она продолжала улыбаться, пока он не скрылся в смежной гардеробной и не закрыл за собой дверь.
Пандора тяжело опустилась на край кровати и закрыла лицо руками, из глаз потекли слезы, грозившие пролиться с того самого мгновения, как она пришла в себя и Руперт стал для нее чужим.
Женевьева не права, нет ничего забавного в том, чтобы иметь любовника. Это вообще не весело! О, акт любви стал для нее настоящим откровением. Но последствия… последствия оказались настолько ошеломительными, настолько болезненными, что она вряд ли когда-нибудь захочет повторить…
— Какого дьявола ты делаешь?! — рявкнул за спиной Пандоры Руперт.
Она так сильно вздрогнула от неожиданности, что чуть не упала со стула, на котором стояла, стараясь выудить из шкафа кружевную перчатку, упрямо прятавшуюся в самой глубине.
Она ухватилась за полку, удерживая равновесие, и только после этого обернулась через плечо. Он стоял такой модный и элегантный посреди ее сгоревших покоев, в дорогущем сюртуке цвета кобальта, серебряном жилете, бледно-серых панталонах и черных ботфортах. Его лицо было, как обычно, чертовски красивым, золотые локоны в беспорядке спадали на лоб, брови насмешливо приподняты.
Пандора облизнула пересохшие губы.
— Я полагаю, открытый сундук говорит сам за себя.
Руперт набычился.
— Может, сундуки и разговаривают с тобой, Пандора, но со мной еще не беседовали.
Она прищурилась, отпустила полку и повернулась к нему.
— Я имею в виду то, что вещи, уложенные в сундук, явно означают, что я уезжаю.
Да, Руперт и сам это прекрасно понял. Как и то, что по возвращении в Страттон-Хаус час назад нашел свою спальню пустой. Пандора исчезла. Это подтвердил и его дворецкий, заметив, что ее милость, герцогиня Виндвуд, послала утром за своей каретой и горничной и некоторое время спустя отбыла в этой самой карете и с вышеназванной горничной. Очевидно, в Хайбери-Хаус.
Факт подтвердился, когда он приехал сюда и был встречен у дверей Бентли. Черные круги под глазами старика намекали на бессонную ночь и пережитый шок, который он испытал, вытаскивая хозяйку из огня. Убедившись, что Пандора в самом деле находится наверху, в своей спальне, Руперт потратил несколько минут на то, чтобы еще раз поблагодарить дворецкого за своевременное вмешательство и спасение Пандоры.
Во время беседы с Бентли Руперт не мог не заметить, что число коробок в холле выросло со вчерашнего дня. Выходит, она продолжает паковать вещи.
Леди, стоящая на стуле в бледно-лимонном платье и с желтой лентой в белокурых волосах, выглядела такой юной и беззащитной, что у Руперта мгновенно перехватило дыхание. Он никак не мог сопоставить элегантно одетую даму с обнаженной красоткой, которую держал в объятиях вчера ночью и которую довел до экстаза.
Глядя в ее прекрасное, но холодное лицо, он поверить не мог, что всего несколько часов назад занимался любовью с этой девушкой.
— Ты уехала, не попрощавшись.
Руперт совсем не то собирался сказать, однако теперь был рад, что произнес именно эти слова. Он был… обеспокоен, что Пандора оставила его, ушла, исчезла, даже не намекнув, куда собирается и вернется ли обратно.
Пандора отвернулась от обвиняющего взгляда серых глаз.
— Я думала, ты ждешь от меня именно этого.
— Откуда такие мысли? — прищурился он.
Она пожала плечами:
— Служанка, которая принесла мне завтрак, сказала, что ты уехал.
— И?..
Она удрученно покачала головой и повернулась к нему, нахмурившись.
— Но ведь все и так ясно?
Он вновь насмешливо приподнял брови.
— Только не для меня.
— В таком случае вы бесчувственный пень, сэр! — высокомерно заявила Пандора.
— Потому что я решил заняться делами, пока ты спишь?
— Делами? — моргнула она.
— Делами, — заверил ее Руперт. — Не будешь ли ты так любезна сойти с этого стула, я уже шею себе свернул, глядя на тебя.
Нет, не боль в шее доставляла ему неудобства, он просто не привык смотреть на людей снизу вверх!
49 
