Особенно,... 
26 
В дверь постучали.
— Войдите, — сказала Мелинда и натянула на себя одеяло.
В спальню вошла Гледис, молоденькая миниатюрная горничная, помогавшая ей одеваться перед «венчанием».
— Доброе утро, миледи! Я не знала, в какое время вы обычно встаете, и не хотела вас будить, но уже четверть десятого.
— Ой, надо скорее вставать! — воскликнула Мелинда.
— Его светлость велел сказать, что ждет вас, миледи.
После того как было покончено с завтраком, поданным на серебряном подносе прямо в кровать, Мелинда задумчиво произнесла.
— Что же надеть? У меня нет ничего черного. Пожалуй, Гледис, дайте-ка мне вон то серое платье.
В этом платье, которое мадам Мерсье называла дорожным, Мелинда выглядела совсем как школьница.
— Что-нибудь еще, миледи? — осведомилась Гледис и, получив отрицательный ответ, вышла.
В коридоре Мелинду встретил дворецкий маркиза.
— Его светлость ожидает вас в библиотеке, — изрек он.
— Хорошо, спасибо, — отозвалась Мелинда и пошла вслед за ним.
Маркиз сидел за письменным столом в дальнем конце комнаты.
— Доброе утро! — сказала Мелинда, унимая дрожь в голосе.
Маркиз быстро встал из-за стола.
— Извините, Мелинда, я не слышал, как вы вошли. Доброе утро! Надеюсь, вы хорошо выспались?
— Спасибо, хорошо. Боюсь, что я… вчера вечером вела себя не слишком корректно, но я так устала! Не помню даже, как оказалась в спальне.
— Это я отнес вас туда, — объяснил маркиз.
— Вы? Вы отнесли меня? — Девушка залилась румянцем.
— Да, и это оказалось совсем несложно. Мне казалось, что я несу ребенка или, быть может, лесную нимфу, которая по ошибке забрела в мой дом. — В голосе маркиза было столько теплоты, что Мелинда взглянула на него с нескрываемым удивлением.
— Прошу меня извинить, если я была не совсем вежлива с вами.
— Да нет, все было хорошо. Так чем бы вам хотелось заняться сегодня? Я уже сделал все необходимые распоряжения по организации похорон и весь к вашим услугам. Похороны состоятся завтра, а после них, надеюсь, мы все уедем в Чард.
Мелинда упрямо сжала губы.
— Я была вчера не такой уж сонной, чтобы забыть наш разговор, — сказала она. — Как вы, должно быть, помните, я сказала, что хотела бы уйти.
— А я сказал, что вам нельзя уходить, — начал маркиз, но, увидев, как меняется выражение лица девушки, поспешил объяснить: — Нет, нет, я сосем не это имел в виду. Я вовсе не собираюсь удерживать вас силой, могу лишь умолять помочь мне!
— Я хорошо понимаю всю сложность вашего положения. Вы рискуете очень большими деньгами, — сказала Мелинда. — Но я уверена, что все будет в порядке, если я появлюсь за несколько дней, ну, может, за неделю до истечения шести месяцев.
— Однако, если этого не случится, я потеряю все до последнего пенни, — вздохнул маркиз. — Помните, что я предлагал вам вчера? У вас будут деньги, и вы сможете выйти замуж за кого захотите.
— Но я совсем не хочу, чтобы кто-нибудь женился на мне из-за денег. Если я выйду замуж, то только за человека, которого полюблю и который полюбит меня.
— Вы очень откровенны, но от этого только выигрываете, — с легкой улыбкой сказал маркиз.
— Я совершенно уверена, что брак должен быть основан только на взаимной любви, — продолжала девушка, — поэтому, как мне кажется, вы поступаете правильно, не желая жениться из-за денег. Конечно, плохо, что вы обманули свою умирающую мачеху, но это все же лучше, чем если бы вы на самом деле женились только для того, чтобы получить наследство.
— Очень рад, что вы это понимаете, — снова улыбнулся маркиз. — Мне казалось, что вы осуждаете меня.
— Здесь все слишком запутано, — покачала головой Мелинда. — Когда я пришла сюда, то совершенно не представляла истинного положения вещей. Казалось, что заработать эти пятьсот гиней очень просто. Но все обернулось по-другому.
— А что вам сказала тогда мачеха? — спросил маркиз.
— Она сказала мне, что вы очень нуждаетесь в любви.
— Она сказала вам это?! — пораженно воскликнул маркиз. — Вот уж никогда бы не подумал!
— Мне показалось, что она очень во многом раскаивается.
— К сожалению, несколько поздно, — с горечью сказал маркиз. — В особенности, если учесть ее приписку к условиям завещания.
— Вы думаете, она обо всем догадалась?
— Нет, что вы! Просто она всегда считала меня ветрогоном, мотыльком, порхающим с цветка на цветок. Но не это важно. Важно то, что она сломала мне жизнь, когда я был еще ребенком. Она настроила против меня моего отца. Даже сейчас, когда она мертва, она продолжает решать за меня, что мне делать, а что — нет. Я думаю, умирая, она была совершенно уверена, что мне не получить наследства. Но ведь вы поможете мне, Мелинда? Вы поможете мне доказать ей, что она была не права?
26 
