49 
Они забрали маму. Мама!
— Бланш!
Она, шатаясь, прижималась к стене. Чужие руки держали ее в плену, не давая уйти. Она дико смотрела на толпу. Тяжелые кулаки разрезали воздух. Черты лиц расплывались перед ее глазами. В воздух взлетели вилы и лопаты.
Она каким‑то образом вырвалась на свободу, спотыкаясь, пробежала по ступеням, распахнула дверь и упала, едва ступив за порог церкви. Камни и галька прорвали ее перчатки и оцарапали щеки.
Столько ненависти, и везде была кровь. Она лежала в крови, и мама исчезла…
Бланш пыталась бороться, старалась вздохнуть, но было поздно. Тени стояли над ней — тени насилия и смерти. А потом наступила темнота.
Он отпустил ее, когда понял, что она не в себе. Она выбежала из церкви, упала на ступенях крыльца и покатилась вниз. Он в ужасе рванулся за ней. Сэр Рекс сбежал с крыльца на одном дыхании, необычайно ловко управившись со своим костылем, и упал на одно колено рядом с ней.
— Бланш! — позвал он и, отложив в сторону костыль, прижал девушку к себе. Она была белее бумаги, щеку пересекала длинная царапина.
Сэра Рекса охватил страх за нее. Он пощупал у нее пульс — удары были сильные, но слишком частые.
— Бланш, очнитесь! — резко сказал он.
— Сэр Рекс!
Он узнал голос своего лакея и заметил, что тот подает ему нюхательную соль. Сэр Рекс поднес лекарство к ноздрям Бланш. Она закашлялась, и ее веки задрожали. Сэр Рекс сжал ее крепче. Наконец ее глаза открылись, и он почувствовал огромное облегчение.
— Все в порядке, — спокойно сказал он девушке. — Вы потеряли сознание. Полежите еще минуту.
Но сам он мрачно подумал: это не просто обморок. Это что‑то серьезное: он видел ужас в ее глазах.
Зеленовато‑голубые глаза Бланш встретилась с взглядом сэра Рекса. Ее щеки начали розоветь. Потом она огляделась, и он увидел, как ее глаза расширились от страха. Он проследил за ее взглядом — все, кто был в церкви, столпились вокруг них.
— Отойдите дальше! Ей нужен воздух!
Толпа мгновенно подчинилась.
Бланш попыталась подняться. Сэр Рекс помог ей сесть.
— Я упала в обморок? — хрипло спросила она.
Только теперь сэр Рекс заметил, как крепко они прижимаются друг к другу. Но сейчас это было не важно. За всю свою жизнь он еще не испытывал такого сильного чувства — и это было желание защитить Бланш. Он еще сильней стиснул ее в объятиях.
— Кажется, да. Пожалуйста, посидите еще немного.
Она глотнула воздуха и сказала:
— Извините, мне так жаль.
Он увидел, как по ее щеке скатилась слеза.
— Не смейте извиняться! — строго произнес сэр Рекс и приказал своему лакею Джеку Харди: — Распорядись, чтобы сюда подали карету леди Херрингтон.
И Харди мгновенно умчался.
Несмотря на охватившую его тревогу, сэр Рекс ободряюще улыбнулся перепуганной девушке.
— Пожалуйста, отдохните еще немного, — ласково попросил он, достал платок и, нежно прикоснувшись, вытер ее слезу.
Бланш слабо улыбнулась ему:
— В церкви было так тесно. Я, должно быть, задохнулась.
Он в ответ только улыбнулся. В церкви были открыты все окна, значит, едва ли там не хватало воздуха.
— Вам лучше?
Бланш кивнула. Она действительно выглядела лучше.
— Я прекрасно себя чувствую. Это правда, — заверила она.
Он молчал, не решаясь согласиться.
— Сэр, — окликнул его один из шахтеров и протянул ему руку.
Сэр Рекс просунул свою руку под руку Бланш и встал с помощью шахтера. Кто‑то подал ему костыль, на который он тут же оперся. Он не хотел выпускать из рук Бланш. Сейчас, когда она прижималась к его боку, он не мог не чувствовать, какая она маленькая, хрупкая и женственная.
Может быть, она боится закрытых пространств?
Бланш посмотрела на него, потом на людей, толпившихся вокруг церкви. Ее лицо отражало тревогу и озабоченность, но она улыбалась.
Теперь сэр Рекс достаточно хорошо знал ее, чтобы понимать, когда она улыбается только из вежливости.
— Бланш, вы часто теряете сознание?
— Нет.
Ее ответ не понравился Рексу.
— Я вызову в Боденик доктора Линнея.
— Я прекрасно себя чувствую, сэр Рекс, — повторила Бланш и отодвинулась от него. Сэр Рекс был вынужден отпустить ее руку. — Люди в церкви действительно были очень сердиты или мне это почудилось?
Сэр Рекс удивился, но терпеливо объяснил:
— Споры у нас обычно бывают горячими. Каждый вопрос, который здесь обсуждается, может означать жизнь или смерть. Эти люди трудятся долго и тяжело, обычно за очень маленькое вознаграждение. Да, они сердиты, но кто может упрекнуть их за это?
49 
