83 
Сэр Рекс начал размышлять над этим. Он большую часть времени будет жить в деревне. Бланш, его жена, будет давать приемы в городе, а он продолжит жить почти так же, как живет сейчас. Они, разумеется, будут посылать друг другу письма. Может быть, эти письма станут для него смыслом всей жизни. Он привык жить один, но уже сейчас знал, что через несколько дней, когда Бланш уедет, его одиночество станет тяжелее. Что же он будет чувствовать, когда станет покидать ее, чтобы вернуться в деревню после того, как они поженятся, поживут общим домом и общей жизнью, как живут все супруги? И после того, как они станут спать вместе?
Она хочет иметь детей.
Сэр Рекс прислонился к двери. Он может быть отцом ее детей. От этого он не стал бы меньше любить Стивена. Потеря старшего сына всегда будет его мучить. Но он знал, что, несмотря на это, был бы невероятно рад иметь семью с Бланш.
Сэр Рекс вздрогнул: он никогда не думал, что мог бы иметь других детей. Со своими женщинами он был самым предусмотрительным любовником: его охватывал ужас при мысли, что он снова может зачать внебрачного ребенка и снова потеряет сына или дочь. А если он примет предложение Бланш, это значит не только то, что она станет его женой. У них будут дети. У него будет семья.
Он почувствовал, что едва держится на ногах. Жизнь в браке с Бланш будет трудной. Каждая радость этой жизни принесет с собой боль — в этом он не сомневался.
Бланш Херрингтон — идеал женщины, само совершенство. Она будет идеальной женой, совершенством среди жен. Вот только она и он — далеко не идеальная пара. Он не собирался жениться. Мужчины рода де Варен женятся только по любви. А он уже давно понял, что любовь не для него, и поэтому был намерен остаться холостым. Любовь предполагает доверие, а слова «доверие» больше нет в его словаре. Оно вычеркнуто оттуда весной 1813 года. Но… есть исключение — Бланш Херрингтон. Она не такая, как другие женщины. Он уже доверяет ей — и доверял ей всегда.
А это значит, что ему грозит величайшая опасность: он вполне может влюбиться, а он знает, что не должен влюбляться.
Как он может принять ее предложение?
Но как он может отказать?
Бланш вбежала в свою спальню. Она постаралась напомнить себе, что сэр Рекс еще не отказал ей, но ужас и потрясение не прошли. Более того, по щеке потекла слеза: настолько сильна была боль от того, как он принял ее предложение.
— Миледи! — ахнула Мег, которая стояла на коленях перед камином и выгребала из него золу.
— Я в полном порядке. Это правда! — солгала Бланш и улыбнулась так бодро, что от этого ей тоже стало больно.
Мег поднялась и замерла на месте от изумления.
Бланш закрыла лицо руками и сказала:
— Мое предложение сначала испугало его, а потом привело в настоящее бешенство, и я не знаю почему.
— Ох! Садитесь же! — воскликнула Мег и подвела ее к ближайшему стулу.
— Он не отказал мне окончательно. Он обдумывает мое предложение.
— Простите меня, мне так жаль! Я думала, он любит вас. Вот видите, как мало я знаю.
— Сэр Рекс вел себя не как влюбленный и даже не как человек, который дружески расположен ко мне, — сказала Бланш, садясь на стул. — Я должна сказать тебе честно: я боюсь, что он скажет «нет». Он собирается мне отказать! — Боль пронзила ей грудь.
— Позвольте, я приготовлю вам чашку чая. Вам не надо так волноваться, — сказала Мег. Теперь ее голос тоже звучал сердито.
Едва горничная договорила эти слова, как голову Бланш снова пронзила знакомая острая как нож боль. Она закричала, плотно закрыла ладонями уши.
— Миледи!
Бланш не услышала голос Мег, потому что не могла услышать ничего. Она поджала колени к животу и свернулась в клубок, задыхаясь и ничего не видя от боли.
Перед ней снова появилось чудовище. Но теперь у него было лицо человека — худого мужчины, истощенного и злого, с резко выступающими высокими скулами и костистым подбородком. В его широко раскрытых глазах были бешенство и ненависть. Он усмехнулся и крикнул: «Я заберу сэра Рекса!»
Бланш не могла ничего ответить: она онемела. Чудовище стало медленно вынимать нож из ее черепа. Бланш снова стала дышать — глубоко и резко. Боль постепенно слабела. Наконец, от нее остался только легкий след, и Бланш, дрожа, выпрямилась. Она была в ужасе.
На этот раз у чудовища было лицо.
«Я больше не хочу вспоминать», — подумала Бланш. Ее тошнило. Она поняла, что ее может вырвать.
83 
