84 
А потом до нее дошел смысл того, что сказала Мег и к чему та подводила разговор.
Часть ее души хотела, чтобы сэр Рекс был рядом: с ним она будет в безопасности. Но другая часть души была против этого. И вторая, гордая часть наполовину одержала победу. Бланш вскочила на ноги и выбежала в зал.
— Мег! Вернись! Я в порядке!
Мег, которая уже добежала до лестницы и была готова мчаться вниз, остановилась. Ее лицо было серым как пепел.
Дыхание Бланш стало более похожим на нормальное.
— Вернись, — твердо приказала она. — Боль утихла.
Мег вернулась обратно. Было видно, что ей страшно.
— Миледи, вы больны, — сказала она.
«Я не больна, — подумала Бланш. — Это гораздо хуже».
Сбылись ее самые худшие страхи: она вспоминает подробности бунта.
Она была почти уверена, что вспомнила того — или одного из тех, кто убил ее мать.
«Мама умерла оттого, что упала и разбила голову», — в тревоге и смятении напомнила себе Бланш.
Ее мать не была убита. Она сама не знала, почему сейчас подумала «убил».
Бланш каким‑то образом сумела улыбнуться.
— Доктор Линней прав. Это был просто приступ мигрени. Я далеко не первая женщина, у которой болит голова. Волноваться не о чем.
Но, говоря это, она вспомнила свою сокрушительную встречу с сэром Рексом. «Я слишком нервничаю», — подумала Бланш. Она заранее была уверена в отказе и ждала его с горем и печалью. Ей было больно: она так любила сэра Рекса.
— Может быть, нам стоит вернуться в город. Может быть, мы слишком долго живем в деревне, — словно прочла ее мысли Мег.
— Может быть, ты права, — ответила Бланш и закрыла глаза, борясь с собой. Ее сердце было против: она не хотела уезжать. Но это напряжение было невыносимо. И еще более невыносимым было возвращение некоторых ее утраченных воспоминаний.
— Миледи, сэр Рекс просит вас встретиться с ним в саду, — шепнула Мег. Она держалась так, словно в доме кто‑то умер.
Бланш сидела на стуле и смотрела на огонь. Неужели он так быстро принял решение? Он сказал, что ему нужен день или два дня, а прошло всего несколько часов.
— Он собирается отказать, — сказала она и мрачно посмотрела на Мег.
— Если он такой болван, скатертью дорога! Вы можете найти мужа и получше, — гневно воскликнула Мег.
Бланш встала. Она дышала часто, и у нее кружилась голова. Но она знала, что не упадет в обморок.
— Он же тебе нравится, — напомнила она горничной.
— Больше не нравится! Нисколько! Что он заставляет вас терпеть! Он думает только о себе: жить одному и грустить ему нравится больше, чем жить с вами. А я думала, что он джентльмен. Джентльмены заботятся о своих женщинах.
— Я не его женщина.
— Он вел себя так, будто вы его женщина. Вел себя так, словно земля, по которой вы ходите, святая.
— Он презирает общество, — сказала Бланш и поняла, что хочет защитить его, несмотря ни на что. — Ты же видишь, как ему нравится жить здесь.
— Ему не нравится город? Ну и пусть! Ему нравитесь вы, и этого должно быть достаточно. Но я вижу, что верна поговорка: «Старого пса новым фокусам не научишь».
В первый раз после разговора в кабинете Бланш сумела стряхнуть с себя боль. Сейчас, глядя на Мег, она начала понимать, какие причины стояли за поступками сэра Рекса. Она была так поглощена мыслями о его отказе и своей болью, что ни секунды не думала о его чувствах.
— В городе все о нем безжалостно сплетничают — даже Бесс и Фелисия.
Мег ответила взглядом на ее пристальный взгляд. Было заметно, что гнев горничной на сэра Рекса утихает.
— Я всегда ненавидела сплетни, и в особенности сплетни о нем, — призналась Бланш. — Он сказал мне, что потерпит неудачу в светском обществе, — спокойно добавила она. — Но я сейчас поняла, что он никогда не терпит неудач: посмотри на его имение.
— Что вы говорите?
— Он сказал мне, что должен обдумать свое решение не из‑за меня, а из‑за того, что сомневается в себе. Он боится потерпеть неудачу. Но он не знает, что за десять лет я дала больше приемов, чем большинство дам дают за всю свою жизнь. Даже если я теперь никогда не буду принимать никого, кроме родных и друзей, меня это не огорчит. И мне все равно, что думают другие. И уж точно меня не беспокоит, что он терпеть не может высший свет!
— Тогда вы должны сказать ему все это, если, конечно, он даст вам такую возможность.
Бланш поморщилась:
84 
