Особенно,... 
94 
Когда он прибыл на Корсику, синьор Фабио и синьора Кристина встретили его, как родного, и показали письмо Орнеллы. Дино бросился обратно в Тулон, с трудом отыскал улицу и дом и, войдя в незапертую дверь, увидел свою жену и Алонсо.
Обнимая Дино, Орнелла одновременно плакала и смеялась. Ей казалось, что все беды мира отступили прочь. Он же был немного растерян и вместе с тем безмерно рад, рад увидеть прежнюю сильную, дерзкую, пылающую невидимым пламенем Орнеллу, какую ему довелось полюбить.
Алонсо со свойственной ему проницательностью сразу почувствовал себя лишним и сказал, что попробует договориться с хозяйкой, чтобы она дала супругам комнату на первом этаже. Та согласилась, и после долгих месяцев разлуки Орнелла и Дино провели ночь в объятиях друг друга.
Перед мысленным взором Орнеллы проплывали сцены ее жизни за последние недели, и она не знала, что и как объяснить Дино. К счастью, он и не требовал объяснений.
— Я тебе не изменяла, — застенчиво прошептала Орнелла, когда Дино овладел ею.
— Я тебе тоже, — ответил он, зарываясь лицом в ее волосы.
Потом они разговаривали. Когда Дино рассказал, как ему удалось выйти на свободу, и признался, что ему придется отправиться в военный лагерь, Орнелла спросила:
— Ты не можешь отказаться?
— Нет. Император выразил мне доверие, и, как истинный корсиканец, я не могу его подвести. Я без того совершил много ошибок!
— Ты сделал это ради меня. А император… он не знает тебя, и ты никогда его не видел и, скорее всего, не увидишь!
Дино молчал, и в его молчании Орнелла уловила осуждение. Корсиканка не должна трусливо цепляться за рукав мужчины и слезливо умолять его свернуть с тропы, что ведет на войну и, возможно, к смерти. Она обязана мужественно смотреть в лицо судьбе, даже если на этом лице сверкает звериный оскал.
— Где находится лагерь? — обреченно спросила она.
Дино грустно улыбнулся.
— Ты не поверишь: недалеко от Парижа. Чтобы сдержать обещание и успеть вовремя, я должен выехать утром.
— А я?
— Вернешься на Корсику к синьору Фабио и синьоре Кристине. Они тебя примут. Я постараюсь присылать тебе большую часть жалованья.
Она упрямо тряхнула волосами.
— Я поеду с тобой.
— Куда? В лагерь?
— В Париж.
Орнелла охотно вернулась бы на Корсику, но не одна, а с ребенком, зачатым в эту ночь, однако доктор Росси не оставил ей надежды. Возможно, он ошибался, говоря, что она не сможет иметь детей, и все же она опасалась, что жизнь на острове в доме пожилых супругов станет трагедий бесплодного ожидания и тягостного одиночества.
Дино смотрел на нее во все глаза. «Жена должна следовать за мужем» — это не про корсиканских женщин. Корсиканка обязана оставаться дома, верно ждать и мужественно терпеть лишения, которые выпадут на ее долю в отсутствие мужчины.
Они долго спорили. Все, что было связано с театром, представлялось Дино балаганом, приютом разврата. Орнелла тоже ничего не знала про театр и Париж, но продолжала упорствовать. Она сумела соблюсти себя среди публичных женщин, сможет выстоять и на подмостках сцены!
— Я понимаю, что, женившись на мне, ты ожидал, что я стану слушаться тебя и…
— Вот уж чего я не ждал, Орнелла Санто, так это того, что ты будешь подчиняться мужу! — со смехом прервал Дино.
Орнелла знала, что жизнь, как море, полна приливов и отливов: то что-то неожиданно приносит, то уносит навсегда. Порой человека окружает райский сад, а порой — бессмысленный мир, в котором вещи кажутся искаженными, а прежде казавшиеся бессмертными чувства теряют свое значение. Она догадывалась, что сегодня они с Дино покинут последнюю гавань, связывающую их с прошлым, и отправятся в путешествие в новую жизнь.
В конце концов они решили, что Орнелла сядет в дилижанс и проводит Дино до лагеря, а там будет видно. Вспомнив об Алонсо, она рассказала мужу, чем обязана слепому юноше, и с надеждой спросила:
— Возьмем его с собой? Мне страшно оставлять его здесь.
Дино пожал плечами.
— Как скажешь. Если он согласится…
Алонсо не согласился, напрасно Орнелла уговаривала и убеждала.
— Может, ты правда поедешь с нами? — поддержал ее Дино, не вполне уверенный в том, что они смогут взвалить на себя такую обузу.
— Нет. Париж слишком велик для меня, — ответил Алонсо и обратился к Орнелле: — Возможно, когда-нибудь ты вернешься в Тулон в блеске славы и подашь бедному музыканту несколько су!
94 
