84 
– Не плачь, Иви, милая, – подбодрил сестру Руфус, протягивая ей свой носовой платок. – От пятна на репутации будет трудно избавиться, но само обвинение не выстоит. Я думаю, Джесс тоже это знает. Она не дура, друзья, не забывайте об этом!
– Ты прав, Руфус, любовь моя, но есть и еще кое-что, – заметил Ра. – Для Джесс по-настоящему имеет значение только работа, и она считает, что копы ставят ее под угрозу. Это плохо, причем для копов. – В его голосе появились задумчивые нотки, словно бы он ворошил какие-то воспоминания. – Психиатры, как католические исповедники или туземные шаманы, – вместилище тайн. То, что тяготит душу, должно быть излито по крайней мере еще одному человеку, и мучимый душевными терзаниями одиночка за неимением семьи будет искать надежного наперсника. В старину эти наперсники приносили священные клятвы хранить доверенные им секреты – священники до сих пор так делают, и я думаю, психиатры – тоже. А если Джесс хранит свои секреты, копы никак не смогут вытянуть их из нее.
– Ты имеешь в виду, что она может не быть убийцей, но при этом знать, кто убийца? – спросила Иви.
– Вот именно! – воскликнул Ра.
– Ты имеешь в виду, что Джесс нам ничего не рассказывает, потому что копы на каком-то этапе могут расспросить и нас? – спросил Руфус.
– Подумайте об этом! Мы профессионально не связаны никакой клятвой молчания, зато обязаны правдиво отвечать на вопросы копов. Джесс не может нам довериться, и в этом нет ее вины.
– Да, я понимаю, – сказала Иви.
– Я тоже, – кивнул Руфус.
– Я не думаю, что Джесс в большой опасности, и, по-моему, она тоже это знает, – громко заявил Ра. – Ее беспокоит лишь, как надолго сохранится пятно на ее репутации после того, как утихнет шумиха. Представим: капитан Дельмонико решил обвинить ее в шести убийствах, взял ее под стражу, а окружной прокурор передал дело для слушания в суд. Вне зависимости от того, насколько подозрительным может выглядеть поведение Джесс, какие убедительные доказательства может предъявить обвинение, чтобы ее осудить? Единственное, что у них есть, – ее отказ объясниться по соображениям профессиональной этики. Ни одно жюри присяжных на это не купится. На самом деле и ни один окружной прокурор тоже.
– Тел нет, – заметил Руфус. – Разве habeas corpus[54] не означает, что ты должен предъявить тело?
Ра поскреб в воздухе пальцами с длинными ногтями.
– О, Руфус, право же! Тело, которое ты должен предъявить согласно habeas corpus, – это тело самого обвиняемого, и ему лучше быть живым. Это означает, что Закон должен вызвать тебя в суд, прежде чем лишить свободы. Другими словами, никто не может бросить тебя в тюрягу без судебного разбирательства. Понятно?
– Умный мальчик! – сказал Руфус.
– Глупый олух! – сказал Ра.
Когда вскоре после одиннадцати Джесс вошла в свой кабинет, Уолтер уже ждал ее. «Как хорошо он выглядит!» – была ее первая мысль, за которой последовало чувство вины, оттого что она до сих пор не нашла времени сесть и провести с ним тот изнурительный опрос с целью выяснить, сколько новых проводящих путей он в себе открыл. «Его глаза, – упрямо продолжал отмечать ее ум, – самые красивые из всех. Их невероятный аквамариновый цвет и светящиеся искорки в глубине оттеняются длинными, густыми ресницами. Неужели я переживаю синдром Пигмалиона, а он – моя Галатея? Нет, я не могу этого допустить! Я не должна!»
– Хороший обед? – спросил он.
– О да. Иви – великолепный повар.
– Что ты ела?
– Уникальный салат из морепродуктов, затем тушеное мясо.
– А я – макароны с сыром.
– С овощами, я надеюсь?
– Нет, мне не хотелось кроличьей еды.
– Кто тебе сказал, что овощи называют кроличьей едой?
– Телевидение.
– Этим ты и занимался сегодня вечером? Смотрел телевизор?
– Только кино. «В порту» с Марлоном Брандо. Фильм мне понравился. Но большую часть времени я сидел у своего окна, вглядывался в темноту и думал.
– О чем ты думал?
– Я пытался вспомнить, какой была моя жизнь до того, как я узнал тебя. Каково быть маньяком и чудовищем.
– Я уже говорила тебе, Уолтер, что персонал называет тебя именами, смысл которых они совершенно не понимают. Могу я предложить тебе совет?
– Да.
– Когда ты в таком настроении, что тебе хочется смотреть в темноту и думать, не копайся в прошлом – это напрасные усилия. Прошлое и тот, кем ты был раньше, больше никогда не вернутся. Одна из вещей, которым, надеюсь, я тебя научила, это способность просчитывать свои действия вперед, планировать. Именно умение продумывать заранее свои шаги делает человека гораздо выше животного, и тебе так повезло, Уолтер. Перед тобой чистая страница, на которой можно писать, которую можно заполнять совершенно новыми планами. Забудь о прошлом, оно не имеет значения. Ты Уолтер Дженкинс, думающий человек, и тебе есть о чем подумать. Ты сравнительно молод, и, возможно, прежде чем ты состаришься, группы экспертов станут достаточно просвещенными, чтобы предоставить тебе шанс пожить жизнью за пределами ХИ, в большом мире. А тем временем ты можешь планировать жизнь внутри ХИ. Подумай о том, чем тебе нравится заниматься, затем составь программу, которая бы это охватывала. Например, ты хорошо разбираешься в электромонтаже, в электрических приспособлениях – может быть, тебе хотелось бы пройти заочный курс по электронике? Да что угодно, я говорю просто для примера. Тебе хорошо удаются архитектурные чертежи, я уверена, мы могли бы найти соответствующий курс и по этой науке. Главное – ты видишь, к чему я клоню? Ты понимаешь, как важно поддерживать свой мозг занятым и заинтересованным?
84 
