Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
89 
– Спасибо, что пришли, – шепчет она.
Берни смотрит на нас обоих. И шепчет в ответ:
– Вам спасибо.
В усталых глазах – море благодарности. Старик поворачивается к экрану, и лицо его расцветает.
Где-то через четверть часа Одри нащупывает мою руку на подлокотнике. Просовывает пальцы сквозь мои и сцепляет наши ладони. И легонько пожимает руку. Я смотрю на Берни и обнаруживаю, что она точно так же держит его руку. Да, иногда дружба Одри – это все, что тебе нужно. Иногда Одри поступает так, что лучше не придумаешь.
Вот как сейчас, к примеру.
Все идет хорошо, но тут приходит время поменять катушку.
Берни опять уснул.
Мы осторожно будим его.
– Берни, – тихо зовет Одри. И легонько встряхивает за плечо.
Проснувшись, он подпрыгивает как ужаленный, вскрикивает:
– Катушка!
И убегает в проекторскую. Посмотрев вверх, на ее освещенное окно, я кое-что замечаю.
Там кто-то есть.
– Одри? – тихо говорю я. – Смотри.
И мы оба встаем и вглядываемся в окно.
– В комнате кто-то есть.
Ощущение такое, что все вокруг затаило дыхание, даже воздух.
Потом я отмираю и начинаю перебирать ногами. Выхожу в проход и поднимаюсь наверх.
Сначала Одри просто стоит столбом, а потом я слышу за спиной ее шаги. Мои глаза прикованы к тени в проекторской. Мы уже бежим вверх по проходу, тень явно нас замечает – и начинает метаться. Человек выскакивает из комнаты, а мы еще половины пути не преодолели!
В фойе, среди привычных запахов лежалого попкорна и старого ковролина, чувствуется новый – словно от искры напряжения. Кто-то здесь был и быстро сбежал. Я решительно направляюсь к двери с надписью «Только для персонала». Одри держится за мной.
Заходим в комнату, и первое, что мне бросается в глаза, – руки Берни дрожат.
С лица его медленно сходит испуг.
Стекает по губам к шее.
– Берни? – обеспокоенно спрашиваю я. – Берни? Что с вами?
– Ох. Он меня положительно испугал, – бормочет старик. – Чуть не налетел на меня, когда выбегал из комнаты. – И садится на стул. – Не волнуйтесь, я в порядке.
И вдруг показывает на стопку катушек.
– Что? – спрашивает Одри. – Что там?
– Верхняя, – отзывается Берни. – Она не моя.
Он подходит к стопке и берет катушку в руки. Осматривает со всех сторон. На ней маленькая наклейка с надписью, сделанной кривоватым почерком. Одно короткое слово – «Эд».
– Ну что, поставим?
Я долго стою без движения, но в конце концов выдавливаю:
– Да.
– Тогда идите в зал, – машет рукой Берни. – Оттуда гораздо лучше видно.
Но прежде чем выйти, я задаю вопрос. На который Берни, мне кажется, знает ответ.
– Почему? Почему они делают это со мной?
В ответ Берни смеется:
– Ты до сих пор не понял?
– А что я должен понять?
Старик долго всматривается в меня и наконец изрекает:
– Они это делают, потому что могут. – Голос у него усталый, но твердый. – Они долго готовились. Год, по меньшей мере.
– Это они сказали?
– Да.
– Прямо вот так и сказали, этими же словами?
– Да.
Мы стоим друг против друга несколько минут, размышляя над услышанным. Наконец Берни отмахивается:
– Ладно, идите уже в зал. Сейчас запущу.
В фойе силы меня покидают, и я прислоняюсь к стене.
– Это всегда так происходит? – вдруг спрашивает Одри.
– Угу, – откликаюсь я.
Она сочувственно качает головой. А что тут скажешь? – Пойдем, – говорю я наконец.
Она отнекивается, но в конце концов соглашается пройти в зрительный зал.
– Совсем немного осталось, – говорю я.
И думаю: Одри-то, наверное, решила, что я про кино. А я про что?
Да уж, мне сейчас не до фильма.
Мне вообще ни до чего, если честно.
Все мои мысли – о картах. О тузах. Тузах пик.
K ♠. Последняя катушка
Мы идем к своим местам. На экране пока ничего не показывают.
И вот появляется изображение. Поначалу все темно, потом видны ноги каких-то молодых людей. Они идут: топ, топ.
И приближаются к одинокой фигуре на улице.
Я знаю эту улицу.
И фигура эта тоже мне знакома.
Я останавливаюсь. Как вкопанный.
Одри проходит немного вперед, а потом смотрит на меня. На мои впившиеся в экран глаза.
У меня слова не идут из горла, приходится ткнуть пальцем.
Потом ко мне возвращается речь:
– Одри, это я. Там, на экране, – это же я…
Мы видим, как бегут ноги братьев Роуз и их дружков. Как парни напрыгивают на меня и мутузят.
89 
