67 
Линклеттер был старшим матросом, рулевым, в эту вахту он как раз правил кораблем.
Капитан кивнул, и мистер Фрейер вышел из каюты, а за ним поочередно последовали офицеры, понявшие, что больше никакие вопросы обсуждаться не будут.
– Ну что, мастер Тернстайл? – произнес, когда они вышли, капитан, повернувшись ко мне с полуулыбкой на лице. – Что ты об этом скажешь? Ты разочаровался в своем старом капитане?
– Я горжусь им, сэр, – пылко ответил я. – Клянусь, если бы мне пришлось провести среди этих штормов еще день, я бы полностью сдался им на милость. А матросы будут вам благодарны, вы и сами знаете. У них уже ум за разум заходит.
– Они хорошие моряки, – кивнул капитан. – Работящие. И все-таки плавание нам предстоит нелегкое. Понимают ли они это?
– Да, сэр, – сказал я.
– А ты понимаешь, Тернстайл? Прежде чем мы достигнем места нашего назначения, нам придется проделать долгий путь. Готов ли ты к этому?
– Да, сэр, – повторил я и впервые по-настоящему почувствовал, что готов, потому что теперь, когда вдали забрезжил конец плавания, я исполнился еще большей решимости не терпеть все эти мучения дольше необходимого, но изыскать возможность покинуть «Баунти», избежать возвращения домой. Моя судьба, я знал это, была в моих руках.
15
В дни, которые последовали за решением капитана Блая, обстановка на борту «Баунти» сложилась необычная. Конечно, не было среди моряков ни одного человека, не испытавшего облегчения при известии, что мы больше не будем пытаться обогнуть Горн, однако мысль о необходимости пройти дополнительно расстояние столь огромное повергла всех нас в уныние, развеять которое не могло даже увеличение рациона. В ту первую неделю мы представляли собой компанию странноватую, можете мне поверить, танцевавшую вечерами на палубе с мрачными физиями и скукой в сердцах. И все же капитан был прав, спросив у нас, чего мы от него ждем, ведь матросы не верили, что нам удастся пройти намеченным путем; а я не сомневаюсь – если бы они поддержали капитана, он провел бы годы, застряв на одном месте и пытаясь проплыть мимо Горна.
Тем временем я пристрастился поглощать еду в компании Томаса Эллисона, паренька моих лет, но уже произведенного в палубные матросы. Иной раз он казался мне самым несчастным малым, какого я когда-либо встречал, и все потому, что на корабль его пристроил отец, офицер военного флота, хотя сам Томас не питал ни склонности, ни интереса к морским походам. Сладчайшая мать Иисуса Божественного, нет, он не жаловался, разве что наполовину. Если солнце не пекло слишком сильно, так ветер был слишком холодным. Если койка его была не слишком жесткой, так одеяло слишком тяжелым. И все же нас объединял возраст, и мы иногда проводили вместе несколько сносных часов, пусть ему и нравилось помыкать мной немного на том основании, что он как-никак палубный матрос, а я всего лишь капитанский прислужник. Сам-то я это различие и в грош не ставил. И уж коли на то пошло, работа у меня была полегче, чем у него.
– Я надеялся вернуться домой к лету, – сказал мне однажды Эллисон; дело было после полудня, мы с ним сидели и жевали, глядя на море, отделявшее нас от Африки. Лицо у него при этом было такое, что, покажи его молоку, и то немедленно скисло бы. – Нашей крикетной команде будет меня не хватать, это уж точно.
Услышав эти слова, я поневоле хмыкнул. Крикетной команде, надо же! От места, в котором я вырос, до крикетной команды было топать и топать.
– Крикет, значит? – сказал я. – Никогда в него не играл. Не находил его интересным.
– Никогда не играл в крикет? – спросил он и, оторвав взгляд от жижи, приготовленной для нас мистером Холлом, уставился на меня так, точно я отрастил на левом плече вторую голову. – Какой же ты англичанин, если никогда не играл в крикет?
– Послушайте, Томми, – сказал я. – Существуют люди, в чьем прошлом присутствуют такие штуки, как крикет, и существуют те, в чьем не присутствуют. Я принадлежу к последним.
– Мистер Эллисон, Турнепс, – мгновенно откликнулся Томми, потому как он хоть и снисходил до бесед со мной просто по той причине, что никто больше с ним особо не разговаривал, ему нравилось указывать мне мое место. На судне, заметил я, такие указчики встречались столь же часто, как и на суше. Уверенные в себе люди не нуждаются в том, чтобы напоминать кому-то о своем положении в обществе, а неуверенные так и тычут его тебе в физию по двадцать раз на дню.
67 
