– А что, в харчевне нет удобств? – с подозрением спросил у меня капитан.
– О да, сэр, есть, – сказал я. – Только я не стал ими пользоваться – я же всего лишь слуга. Подумал, что они предназначены для чистой публики.
Он кивнул и жестом велел следовать за ними, что я и сделал, злясь на себя за то, что попался, угробил первую представившуюся мне возможность побега. Слуга сэра Роберта тащил корзины со срезанными растениями, корнями и маленькими ростками; когда мы дошли до кареты, он осторожно поставил их на пол между капитаном и мной.
– Надеюсь, я не перестарался, – пробормотал, когда мы пустились в обратный путь, капитан Блай. – Но, клянусь, я мог набрать и в десять раз больше, так много там интересного. Когда мы поднимемся на борт, надо будет отдать растения мистеру Нельсону и проследить, чтобы он хорошо за ними ухаживал. Мистер Джозеф придет в восторг.
– Да, сэр, – сказал я, высматривая впереди корабль. Внезапно показалась водная гладь, а над ней наши колышимые ветром паруса.
– Тернстайл, – спросил капитан, когда мы уже подъезжали к «Баунти», – при нашей встрече в темноте ты сказал, что заблудился, это ведь правда, не так ли?
– Конечно, – ответил я, не способный посмотреть ему в глаза. – Я же так вам и сказал, верно? Никак не мог найти дорогу назад.
– Смотри, дезертиров флота Его Величества ожидает очень серьезное наказание. Не забывай об этом.
Я промолчал, не сводя глаз с «Баунти» – судна, на котором провел последние пять месяцев и куда, к удивлению моему, возвращался, вовсе не чувствуя себя несчастным. Все же какой-никакой, а дом.
17
Перед тем как мы покинули южную африку и продолжили наше веселое плавание, произошло еще одно событие, оставившие за нашими спинами что-то вроде темного облака.
Выйдя из Англии перед самым Рождеством, «Баунти» пострадал в бурных водах сильнее обычного, поэтому отдых, коим должны были наслаждаться в Фолс-Бее матросы, обернулся тяжелой работой, нисколько не меньшей, чем та, которой требовали от нас штормовые дни плавания. Правда, единственный раз, когда мне пришлось основательно потрудиться, выполняя свои обычные обязанности, случился в предпоследний день, перед тем как мы снова подняли паруса. Сэр Роберт задал бал, пригласив на него всех наших офицеров, и я должен был позаботиться о том, чтобы мундир каждого из них был отчищен и накрахмален к предстоящему празднеству. Видели бы вы, какими мо́лодцами сошли они в тот вечер на берег – до блеска чистенькие, с напомаженными волосами и умащенной одеколоном кожей. Одного лишь бедного мистера Эльфинстоуна оставили присматривать за кораблем, от чего он, конечно, счастливее не стал, ну да и ладно, – ведь если мы, рядовые члены команды, не могли повеселиться, с какой стати эта радость должна была достаться ему? – короче говоря, никто из нас ему не посочувствовал.
Назавтра, уже после полудня, я работал на палубе, помогая начищать деревянные части оснастки Эдварду Янгу, мичману, которому вследствие его религиозного рвения было дозволено каждое утро сходить на берег, чтобы поприсутствовать на службе в тамошней церкви. Рвение это нисколько меня не отталкивало, во всем остальном он был человеком вполне разумным и приятным.
– Вам, наверное, жалко будет оставить церковь позади, – сказал я ему, понимая, что, когда мы выйдем в море, он сможет лишь шепотом обращаться к Спасителю из пределов своей койки. – Правда, здесь вам посчастливилось – вы каждое утро на берегу бывали, верно?
– Да, капитан с большой щедростью разрешил мне это, – ответил он. – И я ему благодарен. Тебе стоило бы сопровождать меня, Турнепс. Ты кажешься мне пареньком, которому более близкое знакомство с Библией нисколько не повредило бы.
Я едва не ответил словами, которые могли ему не понравиться, но тут увидел, что по берегу в нашу сторону несется карета сэра Роберта.
– Вот и еще один человек, нуждающийся в помощи Спасителя, – сказал Янг, тоже заметив карету. – Я так понимаю, едет сюда, чтобы пригласить всех на новое беспутство, которое он намерен учинить в своем логове. Танцы, пьянство и плотские утехи, кои обрекут души их на проклятие.
– Вот уж не знал, что его здесь ждут, – ответил я, откладывая щетку и поднимая глаза к небу, чтобы определить время, – талант, который я изрядно развил в себе за последние месяцы. – Капитан ничего об этом не говорил.
Я наблюдал за сэром Робертом, который вылез из кареты, постоял немого, глядя на «Баунти» (при этом лицо его предвещало изрядную бурю), а затем грозным шагом направился к сходням и поднялся на борт, где его встретил мистер Эльфинстоун. Я отметил также, что наш паскудник мистер Хейвуд торопливо смылся в какое-то укрытие, но не придал этому значения, подумав лишь, что он нелюдимая скотина, которая вечером пользуется гостеприимством человека, а назавтра пренебрегает его обществом.