Особенно,... 
57 
— Я оставил ягоды на крыльце, — сказал он. — Они уже вымыты.
— Спасибо, — мрачно проговорила Кэтлин. Маркус поднялся.
— Видимо, я зря теряю время, — холодно заметил он, беря со стула плащ.
— О, не убегай, — стал упрашивать его Пенн. — А, ты должен все-таки ехать? Ну, в таком случае я тебя провожу. Не стоит беспокоиться — еще мокрее я уже не буду.
Он дружески закинул ему руку на плечо, и Кэтлин слышала, как он сказал, прежде чем за ними захлопнулась дверь:
— Как я понимаю, тебя можно поздравить с тем, что ты избежал участи страшнее смерти…
Внезапно на Кэтлин напала такая невыносимая ярость, что она ткнула ногой старое ведерко для угля, стоящее около камина. Оно было наполнено растопкой и оказалось весьма тяжелым. Голым пальцем она сильно ударилась об него и резко присела, сжав ступню руками, чтобы не завыть от боли.
Если Пенн вернется и увидит ее плачущей, это только осложнит обстановку. Ее слезы вызваны вовсе не болью в ступне и не слухами, которые ходят по Спрингхиллу.
«Участи страшнее смерти» — эти слова, как ничто раньше, убедили ее, что ничего не изменилось. Если бы у Пенна были серьезные намерения по отношению к ней, он никогда не сказал бы таких слов. Он, вероятно, знал — и знал уже не один день — о ее расторгнутой помолвке. Но ни словом не обмолвился об этом. А должен был бы сказать ей, если бы хотел длительной дружбы. Поздравил Маркуса, что тот избежал…
Не ведерко для угля — ей надо было как следует ударить Пенна. Или, может, поколотить себя.
Как бы Кэтлин ни приказывала себе разумно смотреть на вещи, она все же надеялась, что однажды все переменится. А теперь эти надежды рухнули — так жестоко и навсегда.
— Ну вот, проявили о нем заботу, — бодро сказал Пенн. — Огонь — превосходная штука, Котенок. Давай…
— Кто тебя просил это делать? — набросилась на него Кэтлин.
Его брови слегка приподнялись.
— Ты и в самом деле хотела, чтобы он остался на обед?
— Насколько мне известно, да.
— В самом деле? — вопрос прозвучал вполне любезно. Он пересек комнату и снова взял полотенце. — Я считал, что вряд ли было ошибкой предположить, что, когда женщина бросает кольцо, подаренное ей при помолвке, в пепельницу, она не хочет, чтобы мужчина, о котором идет речь, продолжал слоняться рядом.
Она прикусила губу. Крепко. Значит, он знал не только о том, что помолвка расторгнута, но и подробности тоже.
— А что ты знаешь о правилах, касающихся колец при помолвке? — холодно спросила она.
Его глаза вспыхнули.
— Должен признать, немного. Но, несмотря на это, не хочу, чтобы он здесь болтался.
— Да? — голос Кэтлин был угрожающе-спокойным. — Ну, это на тебя похоже, Пенн. Собака на сене. Ты не хотел меня десять лет назад, и ты не хочешь меня сейчас. Ты хочешь только причинять мне горе!
Он перестал растирать себя полотенцем и сказал очень ровно:
— Я говорил, что не хочу тебя? — Он отбросил полотенце в сторону и шагнул к ней ближе. — Обманываешь меня?
Внезапно он показался очень большим — не угрожающим, скорее огромным. От него некуда было деться. Казалось, он загородил ей дорогу.
— И обманываешь себя, — мягко продолжал он. — После того катанья по траве у зарослей малины сегодня днем как ты можешь сомневаться? Это ты начала, если помнишь, или тебе напомнить?
— Мне ничего от тебя не нужно, — сказала она низким, хриплым голосом.
Ей захотелось прочистить горло, но она договорила:
— Убирайся, Пенн. И больше не беспокой меня.
Он резко остановился на расстоянии вытянутой руки.
— Кэтлин, — произнес он.
Она повернулась к нему спиной, скрестив руки и крепко прижав их к груди, пытаясь унять дрожь. Казалось, они стоят тут целую вечность. Стоят и молчат. Снаружи мир расползался по швам, а внутри коттеджа слышалось только потрескивание дров в камине.
— Завтра я поговорю с Маркусом и все улажу, — спокойно сказал Пенн.
Минутой позже дверь за ним мягко закрылась.
Я рада, что он так думает. Это намного лучше правды.
Уголком глаза она увидела вспышку молнии, и через долю секунды раздался такой сильный удар грома, что, казалось, задрожали стены коттеджа. Она повернулась к окну, хотя знала, что уже ничего не увидит. Но в это мгновение небо еще раз озарилось мощным сиянием, будто от миллиона ламп-вспышек. На доли секунды стало ослепительно светло, так светло, что было видно озеро, кромку берега и бурные волны, набрасывающиеся на песок. Клубящиеся тучи, летевшие в разных направлениях. Огромную шелковицу рядом с коттеджем Колдуэлла, которая вдруг наклонилась, раскололась и, согнувшись, стала падать…
57 
