110 
— Иди сюда, Эдвард, — позвала Моник. — Мы хотим, чтобы ты остался.
Он неохотно повиновался.
Мы двинулись скрипучими половицами коридора, поднялись по лестнице с перилами изящной резьбы, скрытой под слоем пыли.
Наши комнаты располагались в одном коридоре, за что мы были благодарны. Нам обеим не хотелось слишком разлучаться друг с другом в этом доме. Мне досталась большая комната с деревянным полом, сильно пострадавшим от местной разновидности древоточца или еще какой-нибудь напасти. Те же обязательные окна за плотно закрытыми ставнями — в данном случае два; кровать под пестрым покрывалом; резное кресло с камчатной золотошвейной обивкой — бесспорный «людовик пятнадцатый». Наконец, восхитительный пристенный столик: золотая инкрустация рококо с центральным резным мотивом. Мраморная столешница покоилась на украшенном плющом фризе. Сказочная работа — притом подлинник. Стулья были грубые, наскоро сколоченные неискусным плотником из плохо выделанной древесины. Как можно было поставить рядом с пристенным столиком и креслом мебель, которой была обставлена комната?
Осмотревшись в своей комнате, Шантель вернулась в мою.
— Ну? — спросила она.
— Довольно-таки странно.
— Я с тобой согласна. Но как это понимать, Анна? До чего необычное место. Вот откуда она родом! У меня такое впечатление, что в первый же шторм дом свалится нам на головы, когда будем спать. А ты что о нем думаешь?
— Думаю, ему бы не повредила хорошая генеральная уборка.
— Какой он не видел годами. Только если ее затеять, он и вправду может развалиться. Как мы здесь продержимся целых два месяца?
— Я способна на такой подвиг, только потому что рядом ты. — Я вздрогнула. — Как подумаешь, что ты могла меня бросить в Сиднее… По крайней мере, я так решила, когда мне показалось, что ты не вернулась.
— Я все время была на борту, так что твои опасения не имели оснований. Но вот мы здесь и должны продержаться два месяца.
— Не рано ли мы вынесли приговор? — засомневалась я.
— Еще бы! Знаю, это не в твоем духе. Это я импульсивная натура. — Она двинулась к окну и отворила ставню. Открылся вид, красотой своей способный заменить картину: лазурно-голубое море, пальмы, золотой песок и изящный изгиб береговой линии бухты.
Шантель глянула на свои ладони: они были в пятнах, ныли от прикосновения к окну.
— Неужели здесь нет прислуги? — изумилась она.
— Мы сами видели Жака и Перо.
— Ты забыла няньку, которая вышла встречать мисси Моник, когда мы подъехали.
— Жаку поручены лошади и коляска. Возможно, еще уход за садом.
— Судя по тому, что я успела рассмотреть, он не слишком утруждает себя этой заботой, — фыркнула Шантель. — Разве обладает волшебными пальцами: к какой зелени ни прикоснутся, за ночь вместо срезанного побега отрастает вдвое длиннее.
— Полагаю, это от избытка солнца и влаги.
— Хорошо. Предположим, он в самом деле работает в саду и конюшне. В доме остается еще Перо. Что поделывает целыми днями эта особа, тем более что не нужно было нянчиться с мисси Моник?
— Здешний климат не очень благоприятствует тяжким трудам.
— Не могу не согласиться с тобой. Сама чувствую себя обмякшей.
— Мятный чай должен бы восстановить наши силы, если он когда-нибудь появится.
Почти тотчас за этим он и появился. Робея и смущаясь, девушка внесла его на металлическом подносе, украшенном аляповатыми, грубо выписанными красным и берлинской лазурью цветами. Чай был разлит в высокие стаканы, из которых торчали длинные ложечки с черенками в форме копытца. Я машинально отметила про себя их ценность. В свое время за ними гонялась тетя Шарлотта.
Снова меня поразили контрасты этого дома. Ценные старинные предметы рядом с вещами, не только ничего не стоившими, но к тому же грубыми и безвкусными поделками.
— Надеюсь, вам понравится чай, — молвила Перо.
Юная и конфузливая, она поглядывала на нас исподтишка, особенно, на Шантель — достойное, по любым меркам, зрелище.
Только я подумала, что мы могли бы выпытать у девушки кое-что о жизни в доме, как Шантель уловила мою мысль.
— Вы нас ждали? — обратилась она к ней.
— Да, — ответила та. По-английски она говорила с запинками. — Мы знали, слышали, что приплывет корабль и привезет двух женщин — одну для мисси Моник, другую для мастера Эдварда.
— Они не возражают против нашего приезда? — спросила я. — Возможно, думают, что смогут обойтись без нас?
110 
