Особенно,... 
117 
— Разведку местности, — подхватил Эдвард, стегая скамейку. — Но!
Щука приторно-сладко улыбалась мальчику, но он ее словно не замечал.
Когда она подсела к нему не скамейку, он немедленно вскочил и принялся гонять по комнате.
— Я «Невозмутимая леди», — пронзительно взвизгивал он, подражая корабельной сирене. — Все на месте и готовы к отплытию, сэр.
Я невольно рассмеялась. Щука тоже улыбалась, демонстративно отвернувшись от меня к нему. Когда она снова повернулась ко мне, ее глаза сверкнули, опять вогнав меня в дрожь, как накануне ночью, когда я увидела ее в коридоре.
Рядом с книжным шкафом стояло кресло-качалка вроде того, что я видела на балконе. Она села и начала раскачиваться. Меня раздражал скрип несмазанных балансиров, а ее присутствие угнетало. «Неужели так и будет ходить за мной следом?» — недоумевала я. Я твердо решила, что не стану терпеть ее присутствия на уроках, но пока что не могла просто так выдворить се, и, так как ее молчание действовало на нервы, я заговорила первой:
— Я вижу, у нас тут настоящая классная комната.
— Чего вы не ожидали? Думали, на Коралле нет классных комнат?
— Разумеется, ничего подобного я не думала. Но у комнаты такой вид, словно в ней училось несколько поколений.
— С чего вы это взяли? Здесь ничего не было, пока месье не построил этот дом.
— И миссис Стреттон была единственной ученицей?
— Ее звали мисс Баркер.
— Кого?
— Гувернантку.
И, улыбаясь чему-то своему И что-то бормоча, энергично раскачала качалку. Судя по тону, ее высказывание было нелестным для мисс Баркер.
— Она приезжала из Англии? — осведомилась я.
— Да, с одной семьей, — кивнула она. — Первым приехал муж: посмотреть, смогут ли они здесь закрепиться. С ними были мальчик и девочка, а при них гувернантка. Тогда месье решил, что пора учиться и мисси Моник. Гувернантка приходила сюда, в этой комнате давала им всем уроки: мисси Моник, мальчику и девочке.
— Надо полагать, она была рада компании.
— Какое там! Все время дрались. Девочка ее ревновала.
— Жаль.
— А мальчик, натурально, влюбился.
Мне стало не по себе. Я представила Моник: дерзкого, испорченного ребенка.
— Значит, гувернантка давала им вместе уроки, — продолжала я. — Большое удобство.
— Это продолжалось недолго. Они уехали: не прижились на острове. А мисс Баркер осталась.
— И что с ней сталось?
— Умерла, — с улыбкой сказала Щука.
— Печально.
— Это было не сразу. Сначала учила нашу мисси, и та ее полюбила. Она была плохая гувернантка, нестрогая. Хотела нравиться мисси…
— Потакала, — подсказала я.
Она раскачивалась взад-вперед.
— И она умерла. Похоронена на холме. У нас там христианское кладбище.
Огромные глаза скользнули по мне: верно, снимали мерку для гроба.
До чего неприятная особа!
19
Днем на берегу случилась большая суматоха. Я отдыхала в своей комнате, скрываясь от жары. Этому обычаю следовали все в доме — и, по-моему, вообще, на острове. Ничего не делать, лежа за закрытыми ставнями в самое жаркое время дня, представлялось мне единственно возможным способом существования.
Я слышала шум, но не придала значения — о том, что произошло, мне рассказала Шантель.
— Наш бравый капитан сегодня герой дня, — объявила она, врываясь ко мне.
— В каком смысле герой?
— Пока ты здесь валялась, в бухте решался вопрос жизни и смерти.
— Капитан…
— Да, еще раз выказал свою доблесть.
— Шантель, прошу тебя, будь серьезней.
— Он спас жизнь Дика Каллума.
— Что? Капитан?
— Ты будто удивлена. Неужто не ждала от него такого героизма?
— Расскажи толком, что произошло. Неужели он…
— Да. Представь себе, выглядит, будто не имеет никакого отношения к происшедшему. Словно каждый день спасает людей.
— Но ты так и не говоришь, что случилось.
— Как ты нетерпелива! Короче говоря, Дик Каллум надумал искупаться. Его предупреждали, что здешние воды кишат акулами, но он лишь отмахнулся. Только сунулся в воду, акулы насторожились. Вдруг его схватила судорога. Он закричал. Наш капитан оказался на месте и — как там у Шекспира? — на высоте положения. Спас его. Вытащил прямо из челюстей акулы-убийцы.
— Он это сделал?
— А кто ж еще? Или ты не ждала от него такого?
117 
