Особенно,... 
122 
Я умылась холодной водой из кувшина, заплела волосы и задула свечи. Напоследок еще раз глянула на стоявшее в бухте судно.
Завтра к этому часу его здесь не будет.
Наутро, как и обещала, я отправилась на судно навестить Дика Каллума. Эдвард, знай он, куда я направлялась, непременно напросился бы в компанию, но он был с матерью, и я ничего не сказала. Судно загружали копрой, арбузами и сахарным бананом; туда и сюда сновали лодки, несущие грузы. Меня тоже доставили на лодке до корабля и помогли взобраться по трапу, спущенному с палубы прямо в воду.
Дик меня ждал. Он был на ногах, но еще не вполне оправился, чему я не удивилась.
При виде меня его глаза зажглись от радости.
— Хоть вы и обещали прийти, — заговорил он, — но я уже подумывал сойти на берег встретить вас.
— Поздравляю! — от души сказала я.
— Так вы слышали?
— Я была в ужасе. Как вы могли так безрассудно поступить?
— Впредь будет уроком. Больше никогда не полезу купаться в море, если там акулы.
— В таком случае, быть может, случай все же пошел впрок.
— Мне был бы конец, если бы не капитан Стреттон.
Я невольно засветилась от гордости.
— Все могло кончиться печально для нас обоих, — продолжал он. — Надо было видеть, с какой скоростью он примчался ко мне и потащил на берег.
— А как вы себя чувствуете сейчас?
— Все еще не отошел от потрясения… и стыда.
— Это могло случиться со всяким.
— Присядем, — пригласил он. — Вообще-то я должен нести вахту, но Грегори велел отдыхать до отплытия. Хочу с вами объясниться, Анна. Это хороший повод. Я буду по вас скучать. Надеюсь, и вы по мне будете.
— Меня уже охватывает отчаяние, как представлю, что смотрю из окна на бухту, а корабля больше нет.
— А я буду представлять вас в этом странном доме. — Я промолчала. Он не сводил с меня глаз. — Это в самом деле странный дом. Вы уже, наверное, и без меня поняли. Полуразвалившийся, запущенный, представляю, какой неуютный.
— Вообще-то я не рассчитывала на еще один Замок Кредитон.
— Вы будете скучать по дому?
— Не знаю. Жизнь меня не очень баловала дома. Там умерла моя тетя.
— Знаю, Анна. Сейчас я собираю все свое мужество, чтобы кос в чем признаться перед вами. Я должен открыться, а вы для меня самый дорогой человек. Хочу, чтобы вы знали.
Я обернулась к нему.
— Коль так, говорите.
— Вы знаете, я просил и прошу вас выйти за меня замуж, но не об этом будет разговор. Впрочем, еще раз повторю, чтобы вы знали: я буду ждать вашего ответа. Вам предстоит провести здесь два месяца. Возможно, за это время вы измените свое решение.
— По поводу чего?
— Замужества.
— Я вас не понимаю.
— Вы меня не любите, но ведь я вам не неприятен?
— Нет, конечно.
— Тогда, возможно, наступит момент, когда вы скажете себе, что счастье могут построить двое, которые исполнены решимости его строить. Страсть не всегда надежное основание, на котором строится будущее. Она проходит, как движущийся на ветру бархан. А взаимное уважение, здравый смысл — вот что по-настоящему незыблемо как скала.
— Я знаю.
— И, быть может, однажды…
— Кто может сказать наперед? Нельзя заглянуть в будущее.
— Тем более что теперь мы добрые друзья.
— Лучшие друзья.
— Потому я и решаюсь открыться.
— Прошу вас, говорите. Я чувствую, это лежит на вас тяжким грузом. Вам станет легче, если выговоритесь.
— Я ненавидел капитана.
— Я это знала.
— То есть чувствовали?
— Вы себя выдавали. Ваша ненависть чувствовалась в самом тоне, каким вы о нем говорили. Вы были так нетерпимы.
— И вот он спас мне жизнь. Я предпочел бы, чтобы это был кто угодно, только не он — так его ненавидел.
— Но это был капитан.
— Он храбрый человек, Анна. Поистине романтический персонаж, верно? Даже недостатки у него романтические, не так ли? Искатель приключений, пират. Я ненавидел его за то, что у него есть то, чего мне больше всего не хватает. Зависть — вот что испытывал я к нему. Это один из семи смертных грехов — по-моему, самый страшный.
— За что вы ему так завидовали?
— За то, что тоже мог иметь все, что имеет он.
— Вы хотите сказать, что тоже могли стать морским капитаном?
— Я хочу сказать, что тоже мог бы воспитываться в Замке, разделить общее детство с Рексом, и ко мне бы относились как к хозяйскому сыну, как относились к капитану.
122 
