Особенно,... 
123 
— Вы утверждаете…
— …Что он мой сводный брат. Только я на три года старше. Моя мать была белошвейка, приходила в Замок выполнять заказы леди Кредитон. Она была очень красива, и на нее положил глаз сэр Эдвард, как это не раз случалось и до нее. Когда я родился, сэр Эдвард положил матери содержание, чтобы больше не показывалась в Замке. Когда подошло время, позаботился о моем образовании и взял на службу в компанию. Но меня так и не признали сыном сэра Эдварда, как капитана.
— Капитан об этом знает?
— Нет. Но я расскажу.
— Думаю, он поймет ваши чувства. Уверена, что поймет.
— Теперь они изменятся. Невозможно ненавидеть человека, спасшего тебе жизнь.
— Я рада. За вас и за него. Вам обоим станет легче, если избавитесь от этой бессмысленной вражды.
— И не забудьте: что бы ни случилось в предстоящие два месяца, я непременно вернусь. Как бы я хотел, чтобы вы были с нами! Не нравится мне, что вы остаетесь в этом доме.
— Но я только для того и приехала, чтобы быть с Эдвардом.
— Два месяца, — задумчиво повторил он, — не такой уж долгий срок, но сколько всего может случиться!
— Многое может произойти даже за день, как вы только что сами убедились, — напомнила я. — Еще совсем недавно вы всей душой ненавидели капитана, а теперь преклонение перед ним берет верх над былой неприязнью. Откройтесь ему. Уверена, он поймет.
— Я вижу, вы о нем высокого мнения, — с сожалением сказал он.
Я промолчала: боялась выдать свои настоящие чувства.
Когда, попрощавшись с ним, я собралась на берег, у трапа меня поджидал Редверс.
— У меня больше не будет случая говорить с вами наедине, Анна, — обратился он ко мне. — Я вам написал.
Он вложил мне в ладонь письмо.
Мы стояли рядом, смотрели в глаза друг другу, но говорить здесь не могли.
— До свидания, капитан. Счастливого плавания.
Я стала сходить по трапу.
Мне не терпелось прочесть письмо. Оно было короткое, но в каждой строчке говорилось о любви ко мне. Это было мое первое любовное письмо.
«Любимая моя Анна!
Мне бы следовало сказать, что я сожалею о том, что произошло вчера вечером, но я этого не говорю. Я сказал, что думаю, — до последнего слова. Без вас мне нет счастья. Я люблю вас, Анна. Анна… подождите. Я уверен, не всегда будет, как сейчас. Вспоминайте обо мне, а я буду думать о вас.
Любящий вас Редверс».
Мне следовало сразу уничтожить письмо. Я должна была помнить, что оно написано человеком, который был не волен обращаться ко мне в таком тоне. Вместо этого я сложила его и ткнула за корсаж — прикосновение бумаги к телу словно Обжигало.
Меня любили!
Ко мне в комнату заглянула Шантель. Мой ликующий вид сразу насторожил ее.
— Что-то случилось, — тоном утверждения произнесла она. — Ты похорошела.
— Ерунда какая.
Схватив меня за плечи, она потащила к зеркалу. Потом, не отнимая от плеч рук, рассмеялась и развернула меня к себе. Из-под корсажа высунулось письмо. Она выхватила его с озорным смехом.
— Отдай, Шантель! — в панике взмолилась я: даже Шантель не должна была видеть его.
Вдоволь наигравшись, она позволила мне выхватить письмо. Скоро улыбка на ее лице сменилась серьезным выражением.
— Ну, Анна, — сказала она, — берегись.
В тот же день пополудни отплыл корабль.
Эдвард был в слезах. Мы наблюдали за отплытием из сада, так как я сочла неразумным водить его на берег.
— То же самое увидим из сада, — сказала я.
Так мы вдвоем провожали корабль. Слезы тихо скатывались по его щекам: это было еще трогательней, чем если бы он рыдал во весь голос.
Он вложил мне в руку свою ладошку — я крепко пожала ее.
— Два месяца вовсе не так долго, — прошептала я ему. — Не заметишь, как пролетят, и мы снова выйдем на это место встречать корабль.
Мысль о встрече несколько приободрила его.
— Можешь отмечать, как уходят дни, в своем календаре, — предложила я. На Рождество ему подарили календарь, и он не забывал отрывать каждый минувший месяц. — Сам удивишься, как быстро бежит время.
В саду появилась Моник со вспухшими, раскрасневшимися глазами. «В самом деле любит его», — подумала я. Эта мысль прозвенела во мне скорбным колоколом, но независимо от того, любила или ненавидела, она была связана с ним нерасторжимыми узами.
Завидев нас с Эдвардом, она театрально зарыдала:
123 
