Особенно,... 
119 
— А где находится их Огненная страна? — поинтересовалась Шантель.
— Должно быть, в их воображении, — предположила я.
— Вот именно.
— И какой она им представляется. Вроде солнца? — снова спросила Шантель. — Такая может существовать только где-нибудь на небесах.
— Вы чересчур аналитичны, — усмехнулся Ред. — Примите все как есть. Эти люди искусные актеры. Возможно, миф им нужен как средство, придающее сил для исполнения их весьма горючего трюка. Коль так, то пусть говорят что хотят. Их танец в самом деле занятное развлечение.
— Видите, — снова обратилась к нам с Шантелью мадам, — на острове тоже есть свои развлечения.
В десять часов доктор вернулся на судно, а мы с Шантелью разошлись по своим комнатам.
Не успела я пробыть у себя и нескольких минут, как услышала стук камешков о закрытые ставни. Я открыла и выглянула.
Внизу был Редверс.
— Мне нужно вас видеть, — сказал он. — Можете спуститься?
Я ответила, что скоро сойду. Затем задула свечу и вышла в коридор. На столе чадила керосиновая лампа с подкрученным из соображений экономии фитилем. Почти ощупью я нашла дорогу вниз и, выбравшись на веранду, разглядела Редверса, стоявшего в тени дома.
— Мне нужно с вами поговорить, — повторил он. — Другого случая не будет. Давайте отойдем от дома.
Он взял меня за руку: пока мы молча шли по траве, я чувствовала, как его ладони жгли мою плоть. Было полное безветрие, изумительная по красоте ночь, и, хоть воздух был еще напитан дневным жаром, он уже не сдавливал дыхание. Ярко светили звезды: на месте нашей Медведицы на небосклоне господствовал Южный Крест. Мимо то и дело проносились жуки-светляки, слышалось жужжание вовсе незнакомых насекомых. Из кустов несся тихий, неумолкаемый гул.
— Так нехорошо, Анна, — заговорил он. — Я должен поговорить с вами со всей откровенностью. Завтра я отплываю. Надо объясниться сегодня.
— Что вы можете мне сказать?
— То, чего еще не говорил, но что вы должны непременно знать. Я люблю вас, Анна.
— Прошу вас… — слабо запротестовала я.
Но он продолжал:
— Я не могу продолжать это притворство. Вы должны знать, что на этот раз все не так, как было раньше.
— Слишком поздно.
— Но этого не должно быть.
— Тем не менее есть. Это ее дом. Как раз сейчас, когда мы разговариваем, она вас ждет. Она ваша жена.
— Господи, помоги мне. Анна, иногда я ее ненавижу.
— Ничего хорошего из этого не выйдет. Вы должны это понять.
— Вы сомневаетесь во мне. Слышали скандальные сплетни. Даже теперь, говоря с вами, я выбрал неверный, по-вашему, тон.
— Мне надо домой.
— Но вы побудете со мной еще немного. Я должен выговориться, Анна, когда я вернусь, вы будете здесь, и…
— …И ничего не изменится, — перебила его я.
Мне вспомнилась задыхающаяся Моник и слова Шантели: «Ей не дотянуть до старости». Это было для меня невыносимо, я не хотела допускать подобные мысли.
— Иногда она до того меня бесит, что я…
Не в силах ждать конца его предложения, я вскричала:
— Нет-нет!
— Да, — твердо возразил он. — Сегодня вечером все необычно. Это мне напоминает тот вечер в Доме Королевы. Как и в тот раз, у меня такое чувство, будто мы одни на свете. Я способен забыть обо всем, что нас окружает. Тогда нас было двое во всем свете — так и сейчас.
— Но явилась тетя Шарлотта и доказала нам, что это был мираж, обман чувств. Что толку предаваться иллюзиям? Они всего лишь мечты, пустые грезы. Нам надо проснуться и глянуть в лицо фактам.
— Анна, в один прекрасный день…
— Не хочу слышать от вас ничего подобного. Мне не следовало сюда приезжать. Я должна была остаться в Англии. Это был бы наилучший выход.
— Я был вдали от вас, но ничего не забыл. Ваш образ преследовал меня с того самого вечера в Доме Королевы. О, Господи, как я допустил, чтобы это со мной случилось!
— Когда-то вы ее любили.
— Никогда.
— Но женились.
— Я хочу рассказать вам, как это произошло.
— Не надо. Это не даст ничего хорошего.
— Но вы должны знать, должны понять.
— Я и без того понимаю, что вы ее разлюбили.
— Анна, иногда мне кажется, что она сошла с ума. Иногда думаю, она всегда была сумасшедшей.
— По-своему она вас любит.
Он насупился, прикрыл ладонью лицо.
— Я ее ненавижу, — четко выговорил он. — Ненавижу за то, что она из себя представляет, и за то, что стоит между мной и вами.
119 
