38 
Я уже начала подумывать о том, не предпринять ли мне морское путешествие, чтобы, предварительно договорившись, пересечься с дядей в каком-нибудь порту, когда передо мной вдруг открылась перспектива, перечеркнувшая все мои планы. Оставалось только убедиться в том, что эта перспектива реальна. В течение нескольких недель я держала свои сомнения и подозрения при себе, затем, наконец, обратилась к врачу.
Я никогда не забуду, как, сидя в его залитом солнцем кабинете, я думала о том, что история моей жизни с Габриэлем не закончилась и будет иметь продолжение, о котором он, увы, уже никогда не узнает.
Врач улыбался мне, потому что он знал о недавних событиях моей жизни и, как и я, полагал, что подобное их развитие — это лучшее, что могло со мной произойти.
— Я поздравляю вас, мисс Рокуэлл, — сказал он. — У вас будет ребенок.
* * *
Весь день я лелеяла свою тайну, никому о ней не говоря. У меня будет ребенок! Мне казалось, что я не выдержу тех месяцев ожидания, которые должны пройти до его рождения. Я хотела, чтобы он появился скорее, сейчас же.
Теперь в моей жизни все стало по-другому. Я перестала с тоской думать о прошлом, уверовав в то, что наш будущий ребенок — это утешение и память, оставленные мне Габриэлем, а раз так, то все было не напрасно, все имело смысл.
И только оказавшись вечером в своей комнате, я впервые подумала о том, что раз это ребенок не только мой, но и Габриэля, то, если родится мальчик, он должен наследовать все, что принадлежало бы Габриэлю.
Бог с ним, решила я. Не нужно ему это наследство. У меня достаточно средств, чтобы обеспечить его. Рокуэллам даже не обязательно будет знать, что он родился. Пусть Люк все получает, какая мне разница?
Но эта мысль продолжала меня мучить, и чем дольше я об этом думала, тем больше убеждалась, что мне не все равно. Если родится сын, я назову его Габриэлем, и он будет иметь право на все, что я могу ему дать, в том числе и дом его предков.
На следующий день после обеда я поделилась своей новостью с отцом. В первое мгновение он растерялся и как бы не знал, что говорить. Но затем он улыбнулся и сказал:
— Ну вот, наконец тебе и счастье улыбнулось. Благослови тебя Бог. Ничего лучше я для тебя и пожелать бы не мог. — Ты должна немедленно написать об этом Рокуэллам, — добавил он.
Я поняла, о чем он подумал: сэр Мэттью стар и слаб здоровьем, и случись с ним что до того, как семья узнает о предстоящем рождении возможного наследника, Киркландское Веселье перейдет к Люку. Если же у меня родится сын, то возникнет весьма неловкая ситуация, в которой Люку придется уступать от только что полученного наследства своему новорожденному кузену.
Обдумав это, я решила, что отец прав, и отправилась к себе, чтобы написать письмо. Оно далось мне нелегко, потому что Рут, которой я его адресовала, никогда меня особенно не жаловала, и я представляла себе, каким ударом для нее может быть это известие.
В конце концов я сочинила короткое и очень сдержанное послание, предоставив ей самой делать выводы из того, что в нем сообщалось.
«Дорогая Рут,
Я пишу, чтобы сказать вам, что я жду ребенка. Мой доктор заверил меня, что никаких сомнений в этом быть не может, поэтому я подумала, что семья должна узнать о предстоящем появлении на свет ее нового члена.
Я надеюсь, что сэр Мэттью окончательно оправился от своего недавнего приступа. Я уверена, что он будет рад узнать, что у него скоро будет еще один внук — или внучка.
Я себя очень хорошо чувствую и надеюсь, что вы тоже.
Передайте всем мои наилучшие пожелания.
Ваша невестка, Кэтрин Рокуэлл».
Через два дня пришел ответ от Рут.
«Дорогая Кэтрин,
Ваша новость стала для нас приятным сюрпризом. Сэр Мэттью говорит, что вы должны немедленно вернуться в Киркландское Веселье, потому что нельзя допустить, чтобы его внук появился на свет где бы то ни было еще.
Пожалуйста, не отказывайте ему в его просьбе, иначе он будет очень огорчен. В нашей семье существует давняя традиция, по которой все ее дети рождаются в этом доме.
Очень прошу вас поскорее сообщить мне, когда вас можно ждать, чтобы я могла все подготовить к вашему приезду.
Ваша золовка, Рут».
Сэр Мэттью тоже написал мне, и в его письме была искренняя радость по поводу того, что он узнал. По его словам, он скучал по мне и очень ждал моего возвращения.
38 
