IV

Сэр Мэттью и тетя Сара вышли мне навстречу в холл. Они обняли меня с такой осторожностью, словно боялись, что я могу рассылаться на куски от их прикосновения.

— Я ведь не хрустальная ваза, — сказала я им, и они оба рассмеялись.

— Это такая замечательная новость, — пробормотала тетя Сара, вытирая глаза, хотя слез в них я не заметила.

— Это так много значит для всех нас, — сказал сэр Мэттью. — Это большое утешение после того, что случилось.

— Да, мы как раз говорили это Кэтрин по дороге, — вставила Рут. — Правда, Люк?

Люк улыбнулся своей прежней веселой улыбкой.

— Правда, Кэтрин?

Вместо ответа я тоже улыбнулась.

— Я думаю, Кэтрин устала с дороги и хотела бы сразу пойти к себе, — сказала Рут. — Хотите, я велю принести вам чаю?

— Это было бы замечательно, — ответила я.

— Позвони горничной, Люк. Пойдемте, Кэтрин. Ваши вещи уже наверху.

Сэр Мэттью и тетя Сара пошли наверх вслед за нами.

— Я выбрала вам комнату на втором этаже южного крыла. Подниматься на самый верх дома вам теперь ни к чему, а кроме того, это очень приятная комната.

— Если вам она не понравится, — поспешил добавить сэр Мэттью, — вы нам обязательно скажите.

— Вы очень добры ко мне, — пробормотала я.

Мы прошли через площадку, на которую выходит галерея менестрелей и поднялись еще на один пролет на второй этаж. Там мы оказались в коротком коридоре, в котором было две двери. Рут открыла одну из них, и я увидела свою новую комнату.

Она была очень похожа на ту, в которой я жила с Габриэлем. Как и во всех спальнях в доме, там была широкая кровать под балдахином на четырех деревянных столбиках, только полог по бокам ее был не красным, как в нашей спальне, а голубым — под цвет шторам на окнах и ковру. Кроме кровати в комнате стояли внушительных размеров шкаф для одежды, несколько стульев и кресел, небольшой стол у окна и дубовый комод, над которым висела латунная грелка для ног. В ее полированной поверхности красными отблесками отражались стоящие на комоде розы.

— Думаю, вам здесь будет удобно, — сказала Рут.

— Боюсь, что я доставляю вам слишком много хлопот, — ответила я.

— Это тебе, моя милая, придется скоро похлопотать ради всех нас, — сияя улыбкой, сказал сэр Мэттью. — Мы так рады, так рады… Теперь Доверел Смит, как хочет — хоть заклинаниями, хоть как — но должен продержать меня в живых, пока я не увижу своего внука.

— Вы уже решили, что это должен быть мальчик.

— Конечно, дорогая моя, у меня и сомнений никаких нет. Тебе суждено производить на свет сыновей.

— Ты должна прийти посмотреть мои гобелены, Хейгэр, — вдруг вмешалась тетя Сара. — А я тебе еще и колыбель покажу. В ней все Рокуэллы спали.

— Ее, кстати, надо будет привести в порядок, — практично заметила Рут. — И это не Хейгэр, тетя Сара, а Кэтрин.

— Ну конечно, это Кэтрин, — с достоинством сказала тетя Сара. — Как будто я не знаю! Мы ведь с ней очень дружим. Ей так понравились мои гобелены.

— Я думаю, Кэтрин пора отдохнуть, — Рут посмотрела на отца и многозначительно кивнула в сторону тети Сары.

— Да-да, мы не должны утомлять ее, — подхватил сэр Мэттью, беря сестру за руку и подводя ее к двери. — Мы поговорим с ней потом, когда она отдохнет.

Когда за ними закрылась дверь, Рут вздохнула.

— Боюсь, она становится немного надоедливой, — сказала она. — С ней все труднее разговаривать — она все путает. Странно, что при том, что она помнит все наши дни рождения и многое другое, она не всегда знает, с кем из нас она в данный момент разговаривает.

  39