71 
Значит, они все думают, что я сумасшедшая. Это слово барабанной дробью стучало у меня в мозгу. Они говорят, что у меня галлюцинации, что мне привиделось, что кто-то ночью был в моей комнате, что я начала делать странные, нелепые вещи, а потом воображать, что их сделал кто-то другой.
Они убедили в этом доктора Смита, и теперь я должна доказать ему, что они все ошибаются.
Я надела свою синюю накидку — ту самую, что висела на парапете, — и отправилась к дому доктора. Я знала, где он живет, потому что, когда мы возвращались с Саймоном из Несборо, он сначала завез домой Дамарис, а потом уже нас с Люком. Сама же я до сих пор никогда не была в доме доктора. При мне никто из Рокуэллов не ходил к нему в гости — видимо, из-за болезни его жены.
Дом доктора был довольно высокий и какой-то узкий, а шторы на окнах напомнили мне о доме моего отца. Перед домом росли высокие ели, от которых на нем лежала густая тень.
Медная дощечка на двери возвещала, что здесь проживает доктор, и, когда я позвонила, мне открыла седая горничная в сильно накрахмаленном чепце и фартуке.
Я поздоровалась и спросила, дома ли доктор Смит.
— Проходите, пожалуйста, — сказала горничная, — хотя доктора сейчас нет дома. Но, может, я смогу ему что-то от вас передать?
Мне подумалось, что ее лицо похоже на маску, и вспомнила, что я то же самое думала, глядя на Дамарис. Но я была так возбуждена, что в тот день мне вообще все казалось странным. Я ощущала себя совсем не тем человеком, которым я проснулась в это самое утро. Нет, я вовсе не сомневалась в своей нормальности, но зловещее семя, невольно посеянное в моей голове Сарой, лишило меня душевного равновесия, и я не думаю, что кто-либо на моем месте смог бы его сохранить.
В передней было темно. На столе стоял горшок с каким-то растением и лежал бронзовый поднос с несколькими визитками. Кроме того там были блокнот и карандаш. Взяв их в руки, горничная спросила:
— Я могу узнать ваше имя?
— Меня зовут миссис Рокуэлл.
Горничная посмотрела на меня не то с удивлением, не то с испугом.
— Вы хотели, чтобы доктор вас навестил?
— Нет, я хотела бы поговорить с ним здесь.
— Но он может вернуться не раньше, чем через час.
— Я подожду.
Она наклонила голову и отворила передо мной дверь, ведущую в безликую комнату, которая, видимо, предназначалась для пациентов, ожидающих своей очереди. Тут я подумала, что я, в конце концов, не просто пациентка и могу рассчитывать на другой прием. Ведь доктор всегда говорил о том, что мы с ним друзья, и к тому же я хорошо знаю его дочь.
— А дома ли мисс Смит? — спросила я у горничной.
— Нет, ее тоже нет, мадам.
— Тогда, может, вы доложите обо мне миссис Смит?
Мои слова привели ее в явное замешательство, но потом она опомнилась и ответила:
— Я скажу миссис Смит, что вы здесь.
Она удалилась и через несколько минут вернулась с сообщением, что миссис Смит будет рада меня видеть. Я последовала за ней вверх по лестнице и вошла в небольшую комнату. Шторы на окнах были подняты, и в маленьком камине горел огонь. Около камина на кушетке лежала женщина. Она была очень бледна и худощава, но я сразу узнала в ней мать Дамарис, так в ее лице были видны следы той самой красоты, которую унаследовала от нее ее дочь. Она была укрыта большой шотландской шалью, и ее рука, лежащая на ней, казалась слишком хрупкой, чтобы принадлежать человеку из плоти и крови.
— Миссис Рокуэлл из Киркландского Веселья. Как мило с вашей стороны, что вы пришли меня проведать.
Я взяла ее протянутую руку и тут же выпустила — она была неприятно холодной и влажной.
— Честно говоря, — призналась я, — я пришла, чтобы повидать доктора. Но так как его не оказалось дома, я решила попросить вас принять меня.
— Я рада, что вы это сделали.
— Как вы себя чувствуете?
— Как обычно, спасибо. Я могу передвигаться только по этой комнате, да и то не каждый день. А уж лестница мне и вовсе не под силу.
Я вспомнила, как Рут сказала мне как-то, что жене доктора была свойственна ипохондрия и что ему с ней было очень тяжело. Но то, что я видела в ее лице, было отражением подлинного страдания, и при этом я чувствовала, что в этот момент я занимала ее гораздо больше, чем она сама.
— Я слышала, что вы ждете ребенка, — сказала она.
— Это вам, должно быть, доктор сказал.
— О нет, он никогда не говорит о своих пациентах. Я знаю об этом от своей дочери.
71 
