77 
— Такой крошечный камушек, — сказала она, выбрасывая то, что она, наконец, извлекла из ботинка, — а столько неприятностей! Ох, Боже мой, опять эти пуговицы застегивать!
— Давайте я помогу, — предложила я.
— Нет, что вы, спасибо, я сама. — Она наклонилась, воюя со своей тугой застежкой, потом снова подняла голову и сказала: — Я так рада, что вы познакомились с мамой. Ей это было очень приятно.
— Ваш отец о ней так беспокоится.
— Да, он беспокоится о всех своих пациентах.
— А уж она, конечно, самая важная для него пациентка.
Разговаривая с Дамарис, я неотвязно думала все о том же — неужели это правда? Я не спрашивала себя, правда ли то, что моя мать в лечебнице, — в этом я уже почти не сомневалась. Так о чем же я думала? Я невольно спрашивала себя: неужели правда, что я такая же, как она? И задавая этот вопрос, я тем самым как бы признавала свои сомнения в себе самой.
Стоя на лесной дороге в этот холодный декабрьский день, я чувствовала, что еще никогда в жизни не подходила так близко к полному отчаянию. На самом деле самый страшный для меня момент был тогда еще впереди, но я этого не знала, и мне казалось, что ничего более ужасного со мной случиться не может.
Дамарис наконец застегнула свой ботинок, встала, спрятала руки в муфту, и мы пошли дальше.
Когда роща кончилась, я с удивлением убедилась, что мы вышли из нее с дальней стороны аббатства и, чтобы подойти к дому, нам теперь надо было пройти через развалины.
— Я знаю, что это ваше любимое место, — сказала Дамарис.
— Оно было моим любимым местом, — поправила я ее, — но я здесь давно не была.
В этот момент я осознала, что день уже подошел к концу и до темноты оставалось не больше часа.
— Люк должен будет проводить вас домой.
— Может быть, — отозвалась она.
Среди развалин, казалось, уже наступили сумерки. Там всегда было темнее из-за теней, отбрасываемых обломками стен. Мы уже миновали пруды и были в самой середине аббатства, когда я вдруг увидела монаха. Он проходил через уцелевшую часть каменной аркады; он шел молча и поспешно и при этом был в точности похож на монаха, которого я видела ночью в ногах своей кровати.
— Дамарис! — закричала я. — Смотрите! Вон там!
При звуке моего голоса фигура в рясе замерла, потом повернулась ко мне и поманила меня рукой. Потом монах снова отвернулся и пошел прочь. Через мгновение он уже исчез за одним из контрфорсов, на которые опиралась полуразрушенная аркада, затем снова появился в пространстве между двумя контрфорсами.
Я смотрела на него в полном оцепенении и ужасе, не в силах шевельнуться. Наконец, я пришла в себя и крикнула:
— Скорее! Мы должны его поймать!
Дамарис вцепилась мне в руку, не давая мне двинуться с места.
— Нельзя терять ни минуты! — кричала я. — Мы же его упустим! Мы знаем, что он где-то здесь, среди развалин. Надо его найти. На этот раз он не уйдет!
— Кэтрин, прошу вас, не надо, — лепетала Дамарис, не отпуская мою руку, — мне страшно!
— Мне тоже, но мы должны его найти. — Я, спотыкаясь, сделала несколько шагов в сторону арки, но Дамарис с силой тянула меня назад.
— Пойдемте домой, прошу вас! — воскликнула она.
Я повернулась и посмотрела на нее.
— Ну вот, теперь и вы видели его! — сказала я торжествующим тоном. — Теперь вы им всем скажете, что вы его тоже видели!
— Пойдемте же скорее домой, — повторила она. — Скорее!
Я уже поняла, что нам все равно не удастся догнать монаха, потому что он двигался гораздо быстрее нас, но это было не так уж важно. Главное, что на этот раз кроме меня его увидел кто-то еще, и я была вне себя от радости. Чувство облегчения, так резко сменившее состояние паники и ужаса, было так сильно, что у меня стали подкашиваться ноги. Только теперь я готова была признать, как я на самом деле испугалась. Но теперь страх был уже позади, а я получила доказательство своей нормальности. Теперь уже не только я видела монаха.
Дамарис тянула меня за руку через развалины, и скоро мы оказались перед домом.
— Боже мой, Дамарис, как я рада, что это произошло именно сейчас, когда вы тоже были там и видели.
Она повернула ко мне свое прекрасное, лишенное выражения лицо, и ее слова заставили меня почувствовать себя так, будто в меня плеснули ледяной водой.
— А что вы такое видели, Кэтрин?
— Дамарис… что вы этим хотите сказать?
— Вы очень возбуждены. Вы что-то как будто увидели, не так ли?
77 
