Последние отзывы

  34  

— Не в этом дело, — проговорила я, — я вовсе не потому плакала.

Тут я вытерла глаза и взглянула на него. Рядом со мной сидел высокий молодой человек с очень загорелым лицом. Он был без шляпы, а на земле у моих ног с виноватым и извиняющимся видом лежал Джок. Я вытерла лицо платком.

— Простите мое поведение, — сказала я, — но я только что узнала, что умер человек, которого я очень любила.

Как только я произнесла эти слова, у меня снова полились слезы. Я всячески пыталась сдержаться.

— Ничего, поплачьте, — мягко сказал молодой человек. — Иногда полезнее выплакаться, пережить и забыть об этом.

— Разве такое можно забыть? Пережить и забыть, как будто этого не было?

— Это смерть-то? — спросил он. — Ну конечно, смерть вообще не имеет какого-нибудь значения.

— Неужели? — сказала я. Я слишком отупела, чтобы что-нибудь соображать, но все же была счастлива, что рядом оказался кто-то, с кем можно было поговорить, кто мог бы меня понять.

Мы помолчали.

— Вы видите, что напротив нас? — спросил он.

Посередине Серпентайна находился маленький остров.

— Это остров Питера Пэна, — продолжал он. — Вы помните, что он сказал?

Я отрицательно покачала головой.

— Что «умереть — это потрясающее приключение», — процитировал он.

— Для тех, кто остается, это приключением не назовешь, — с горечью сказала я.

— А вам не кажется, что это проявление эгоизма?

И тут мне действительно пришло в голову, что было эгоистично с моей стороны желать Бесси жизни только потому, что я не могла расплатиться с ней за то, что она для меня сделала.

Я почему-то подумала тогда, что Бесси, может быть, и не боялась смерти. Знай она, что ее ожидает, она, наверно, приняла бы смерть так, как принимала жизнь, — с готовностью ко всему и с надеждой на лучшее.

Подумав немного, я сказала:

— Мне кажется, вы правы, для моей подруги это действительно будет приключение.

— Я часто думаю о смерти, — заметил он, — и, честно говоря, я чувствую, что по ту сторону ничего нет — человек просто гаснет, как свечка, — и это не имеет значения, потому что мы все равно ничего не узнаем, при жизни во всяком случае, пока уже не будет слишком поздно. А если допустить, что существует какая-то другая жизнь, то, по законам эволюции, это должен быть шаг вперед, а не назад.

— Я понимаю, что вы хотите сказать: вы не верите, что вас ожидают золотые чертоги, сапфировое море и арфы?

— Да избавят нас от этого силы небесные, — воскликнул он, и в голосе его я услышала смех.

Я достала пудреницу и ужаснулась, взглянув на себя в зеркальце. Молодой человек наблюдал за мной.

— Ну а теперь, — сказал он, когда я кончила приводить себя в порядок, — вам не кажется, что нам следует начать с начала?

— Начать что? — спросила я с удивлением.

— Наше знакомство, — ответил он. — Теперь, когда ваш нос напудрен, я полагаю, нам следует представиться друг другу.

Я невольно улыбнулась. У него была такая забавная манера говорить, со смешинкой в голосе и озорным блеском в глазах. Я вернула ему платок.

— Но кто же нас представит? — сказала я. — Вот в чем вопрос.

— Похоже, Джоку это неплохо удалось. — Он похлопал собаку по холке. — Нам следовало бы обменяться визитными карточками. Но поскольку у меня их нет при себе, придется вам удовольствоваться словесным удостоверением моей личности. Меня зовут Гарри Рамфорд. А вас?

— Линда Снелл, — сказала я и добавила: — Тот самый Гарри Рамфорд?

— Все зависит от того, что вы имеете в виду под словами «тот самый».

— Летчик. Ну конечно, это вы, я узнала вас по фотографиям. Неудивительно, что мысль о смерти вас мало беспокоит.

— Тот самый мистер Рамфорд к вашим услугам, — сказал он, раскланиваясь. — А вы, я полагаю, та самая мисс Снелл, о которой я столько слышал.

— Что же вы слышали? — спросила я подозрительно.

— Я слышал, что… — начал он и остановился. — Нет, я вам лучше не скажу, я думаю, вы и так уже избалованы комплиментами.

— Пожалуйста, скажите мне, — умоляла я его. Но он только улыбался и молчал.

Я рассказала ему все про Бесси. Гарри такой человек, что ему не солжешь — по крайней мере я не могла ему лгать — поэтому сказала ему всю правду, какая я была подлая и как я отплатила ей за ее доброту черной неблагодарностью, а всему виной мой снобизм. И он все понял! Только сказал:

— Мы все не оправдываем надежд любимых нами людей, нам всем далеко до наших собственных идеалов, но, если бы мы достигли их, мы бы, наверно, просто умерли от тщеславия.

  34