Последние отзывы

  39  

Сейчас мне просто невыносимо чье-либо присутствие, невыносимо думать, что этот идиот Пупсик испортит нам хоть один час нашего блаженства вдвоем.

— Пойду и скажу ему, чтобы он убирался к черту, — сердито сказала я.

Но Гарри схватил меня за руку и потянул на дорожку, ведущую к задней двери гостиницы.

— Почему ты не даешь мне отправить его отсюда? — спросила я в недоумении.

Но Гарри только сказал: «Тш-ш-ш!», и мы потихоньку вошли черным ходом в дом и поднялись по лестнице.

Дом такой маленький, что можно было слышать голос Пупсика в баре, где он довольно громко разговаривал с хозяином. Я хотела послушать, о чем они говорят, но Гарри затолкал меня в спальню.

— А теперь объясни мне, — сказала я, когда он закрыл дверь.

Он глубоко засунул руки в карманы своих фланелевых брюк и мрачно на меня уставился.

— Давай поженимся, — сказал он.

— Но ты же не можешь, Гарри, — возразила я, — ты сам говорил.

— Мы сделаем это тайно, — сказал он, пиная ногой кровать, — или… я брошу всю эту затею с полетом.

— Не говори глупостей. Как ты можешь жениться тайно, если, стоит тебе поставить свою подпись под брачным свидетельством, об этом сейчас же станет известно в Лондоне и новость появится во всех вечерних газетах. И с чего это ты вдруг так решил? Уж не ревнуешь ли ты к Пупсику?

Гарри сел со мной рядом на постель и обнял меня за талию.

— Я не ревную, радость моя, — сказал он, — но ты понимаешь, что, если этот тип застанет нас здесь вместе, для тебя все может осложниться?

— Осложниться? — переспросила я. — Почему?

— Я так понимаю, — начал Гарри очень серьезно. — Ты мне рассказала кое-что о своей жизни, и я думаю, что пока тебе очень везло. Говоря напрямик, тебе удалось выйти сухой из воды. А теперь, Линда, давай смотреть на вещи, как они есть. Тебе удалось отвадить Рэнтауна и других, потому что ты — невинная девушка. Не перебивай, я знаю, что говорю. Любой мало-мальски порядочный мужчина уважает невинность. Но если, когда ты вернешься в Лондон, они узнают, что ты уезжала не одна, у тебя не будет никаких оснований отвергать других. Думаешь, Рэнтаун и Глаксли не постараются отомстить тебе за то, что они потерпели неудачу? Уверяю, не преминут это сделать, потому что это в природе мужчин. И я не хочу, чтобы ты оказалась в подобной ситуации, пока меня не будет.

— Но Гарри, — сказала я, — ведь ты уезжаешь всего на две недели. Ты же не думаешь, что я буду каждый вечер веселиться и развлекаться, в то время как ты рискуешь жизнью?

— Не знаю, что и думать. — Гарри встал и заходил взад-вперед по крошечной комнатке. — Но я чувствую, что мы должны продолжать нашу игру в «медовый месяц». Не потому, что стыжусь чего-то, — продолжал он, заметив выражение моего лица. — Я обожаю и боготворю тебя, я могу напечатать об этом во всех газетах, объявить по радио, расклеить повсюду объявления «Линда Снелл принадлежит мне». Ты же знаешь не хуже меня, что никто не поверит, что я не твой любовник, и какой-то инстинкт подсказывает мне, что для тебя это может стать опасным.

— Понимаю, Гарри, — сказала я, — конечно, я понимаю и уверена, что ты прав.

Он взял меня за подбородок и прильнул к моим губам долгим поцелуем.

А потом схватил подушку и бросил в меня, и мы кидались ею, как сумасшедшие, пока не ужарели и не растрепались до ужаса. Мы все перевернули вверх дном, и мне пришлось заново убирать постель.

— Боже мой, до чего я проголодалась! — сказала я, когда мы немного успокоились. — Уже почти два часа, пойди вниз и достань какой-нибудь еды.

— Ладно, — согласился Гарри. — Я скажу, что ты лежишь с головной болью — перегрелась на солнце, — но тем не менее аппетит у тебя не пропал.

— Что верно, то верно, — ответила я.

— Постараюсь не встречаться с Глаксли, — продолжал он, — хотя вообще-то это не имеет значения, мы записались в книге постояльцев как мистер и миссис Робинсон, а если он и знает меня, то как джентльмен он обязан не разглашать чужие тайны.

Минут через пять Гарри вернулся с огромным куском свиного пудинга и целой миской малины со сливками.

— Он тебя видел? — спросила я.

— К сожалению, да. Мне очень хотелось спустить его с лестницы, — начал рассказывать Гарри, одновременно уплетая пудинг. — Он сказал: «Привет, Рамфорд! Надо же, и вы здесь!» Я решил, что самое лучшее проявлять дружелюбие, и попросил не называть меня по имени и никому не говорить, где он меня встретил. «Я отдыхаю перед соревнованием», — сказал я ему очень важно, и, конечно, после этого ему оставалось только пообещать хранить мою тайну и пожелать мне удачи четырнадцатого. И только что я все так хорошо уладил, как входит эта старушенция и говорит, как жаль, что у вашей жены болит голова, и не послать ли за доктором в Кингсривер. Я заверил ее, что нет никаких оснований для беспокойства, но Глаксли, разумеется, все это слышал. Он с хитрым видом ткнул меня пальцем под ребро. «Не знал, что вы женаты», — захихикал он, и у меня снова возникло сильное искушение дать ему пинка под зад.

  39