43 
Чанс посмотрел на сестру умоляюще.
— Ладно, еще одна минута, чтобы все попрощались, а потом остается только Тори.
Он кивнул. Сестра проверила капельницу, сделала пометки и ушла. Чанс придвинулся ближе к Тори, протянул руку, чтобы забрать Синди.
— Мы с детьми подождем в кафетерии. Оставайся сколько хочешь.
Чанс вышел, и Тори села на стул у кровати Джейсона: — Так трудно, Джей.
Он ничего не сказал. Более того, комната ощущалась пустой, лишенной его присутствия. Тори пронзило холодом. Горький, пугающий, он свел ее мышцы, сжал сердце. Поэтому она переключилась на тему, которая всегда согревала обстановку.
— Тебе понравились дети? — Она засмеялась, по крайней мере, попыталась. — Они держат меня в форме.
Тори встала и подошла к окну. Жалюзи пропускали совсем мало солнца, поэтому она их раздвинула.
— На самом деле в последние месяцы они спасали меня от безумия. — Она снова повернулась к кровати. — Ты не представляешь, как это тяжело. Пять лет я была совсем одна. И все равно, когда мама предложила найти работу, я возражала. А потом увидела близнецов, и как будто в моей жизни впервые появилось солнце. Они так полны жизни. Счастья. Будущего.
Она замолкла. Будущее… На самом деле это Чанс приносил в ее жизнь веру в будущее. Он слушал, когда она говорила про вечернюю школу. Он помогал искать колледж. Дети ее смешили, а Джейсон делал счастливой.
Тепло просочилось в ее замерзшую душу, растопило сердце, снова позволило дышать.
А Джейсон лежал на больничной койке и умирал.
И не имело значения, что она говорила или делала. Не имело значения, даже если бы все врачи прямо сейчас пришли сюда и прикладывали все усилия по его спасению. Он умирал.
Глаза Тори наполнились слезами. Она вернулась к кровати и взяла Джейсона за руку. Ее грудь разрывали рыдания. Она позволила себе плакать, пока слез не осталось, а потом наклонилась и поцеловала его в щеку.
Отступив, она выпустила руку Джейсона, она безжизненно упала на кровать.
Неожиданно в дверях появился Чанс. Чанс, который никогда ее не оставлял.
— Извини, что отвлекаю, но сестрам нужно заняться им.
Тори нахмурилась:
— А где дети?
— Собирают аудиторию в сестринской.
Тори засмеялась, а Чанс протянул ей руку:
— Ну что, готова?
Она легко улыбнулась и кивнула, потому что все уже решила.
Всю дорогу домой Тори молчала, но Чанс не беспокоился. Они провели в больнице почти три часа. Приближался ужин, а поскольку в кафетерии был только пудинг, дети проголодались.
Стоило дать Тори время побыть наедине со своими мыслями, но Чанс знал, что близнецы нужны ей.
— В первую очередь нужно покормить эту парочку, — сказал Чанс, следуя за Тори в гостиную. Ключи он бросил на стол у дивана. — Раздень его, а я разогрею еду.
Тори кивнула. Чанс поспешил в кухню и приготовил детям ужин, пока Тори поочередно раздевала их и усаживала в креслица. Закончили они одновременно. Сэм радостно завопил, демонстрируя два новых нижних зуба. Синди засмеялась и захлопала по подносу.
— Видишь? Они готовы.
Но Тори замерла возле стульев. Она даже не моргала.
— Тори? Ты мне поможешь?
— Что? — Она взглянула на Чанса.
— Покорми Сэма, а я займусь Синди.
— Хорошо. — Пустое выражение у нее на лице никуда не делось.
Физически она могла быть в комнате, но мысли ее витали далеко. И Чанс не винил ее. День выдался тяжелый. — Лучше тебе пойти в комнату. Мы и сами справимся. Тори кивнула, развернулась и сбежала в свою спальню.
Чанс не позволил себе испытывать облегчение от осознания, что они наконец пришли к тому моменту, когда он действительно сможет помочь. Он не позволял себе думать, что получает то, что теряет другой мужчина. Надо придерживаться реальности. Фактов. Цифр.
Несколько часов спустя Чанс начал тревожиться. Тори не вышла к ужину. Поэтому он постучался к ней, решив, что если она не ответит, то, наверное, спит; но если ответит, Чанс не позволит ей сидеть в комнате и предаваться мрачным мыслям.
Из комнаты раздалось едва слышное «Да?». Так что Чанс открыл дверь и обнаружил, что Тори собирает вещи.
— В чем дело?
— Я уезжаю.
Он ожидал подобного. Следующие несколько дней будут самыми трудными в ее жизни, и она захочет остаться одной.
— Хорошо, — произнес он, входя дальше в комнату. — Я понимаю, тебе нужно время и покой, но уезжать незачем.
43 
