Особенно,... 
82 
Аманда вцепилась в ограду палубы, очарованная этим необыкновенным городом. Последние десять дней путешествия прошли в водовороте занятий и наук. Она с головой погрузилась в уроки, зубря с рассвета до сумерек почти без передышки, в соответствии с напряженным графиком, составленным для нее по приказу де Уоренна. На закате, измотанная настолько, что даже не оставалось сил на еду, она чуть ли не замертво валилась на свою койку и тут же засыпала. Но в полночь Аманда просыпалась — сама, без чьей-либо помощи, спешно проглатывала кусок хлеба с сыром и мчалась на квартердек, чтобы присоединиться к де Уоренну у штурвала. Она просто жить не могла без этой ночной вахты, проведенной рядом с ним…
Каждая ночь начиналась по одному и тому же сценарию: капитан совсем не смотрел в сторону Аманды, его лицо напоминало ничего не выражающую маску, и все же она могла чувствовать, что неумолимо становится для него ближе. Тем не менее де Уоренн никогда не пытался обнять Аманду, и ночная вахта проходила в разговорах. Он всегда был в курсе того, что подопечная изучила за прошедший день, и никогда не забывал спрашивать об отдельных уроках и о том, насколько они ей понравились.
Что же касается Аманды, то она засыпала де Уоренна вопросами, не пропуская ни малейшей детали, желая узнать все, что только можно, об Адаре, Ирландии и его жизни. Капитан с готовностью отвечал на каждый ее вопрос, и к тому моменту, как начала заниматься заря, оттаивал, и они уже улыбались друг другу. И все же с каждым восходом солнца, когда де Уоренн оставлял Аманду в одиночестве в каюте, она чувствовала такое горькое разочарование, что болело не только охваченное безответным вожделением тело, но и ее сердце.
В ожидании неминуемой встречи с матерью Аманда дрожала от страха до самого конца их путешествия. Несмотря на то что дочь пирата училась самозабвенно и усердно, на пределе сил, она понимала, что по-прежнему не сможет дурачить окружающих достаточно долго, чтобы не выдать, кем является на самом деле. К тому же теперь, когда они добрались до Лондона, Аманда знала: она никогда больше не будет стоять в ночной вахте с Клиффом де Уоренном. Ночью накануне прибытия, осознав это, она расстроилась до слез.
Впрочем, Аманда даже не ожидала, что Лондон окажется таким изумительным, величественным и волнующим.
Они миновали башни, руины, замки и приблизились к побережью, увидев город, который, казалось, был заполнен соборами и дворцами.
Аманда ощутила присутствие де Уоренна раньше, чем услышала его шаги, — соседство капитана стало теперь привычным, она легко узнавала эту мощную, окутывающую ее силу, этот покров мужественности и жар тела. Он подошел к ней.
— Аманда? Ну, что вы думаете? — улыбнулся де Уоренн своей протеже, не сводя с нее своего проницательного взгляда.
Она в волнении схватила его за руку:
— Я никогда прежде не видела ничего столь невероятного!
Капитан рассмеялся, но осторожно освободил свою ладонь из ее кисти.
— Лондон просто восхитителен, не так ли? Если честно, я очень люблю этот город — гораздо больше, чем Париж.
Лондон напоминает мне очаровательную леди со сложным характером, это настоящее собрание противоречий — богатства и бедности, роскоши и нищеты, добродетели и похоти, набожности и греха.
Аманда внимательно посмотрела на него. От волнения она не могла даже улыбнуться, ее зеленые глаза были удивленно распахнуты.
— Могу ли я показать вам достопримечательности? — мягко спросил де Уоренн.
Сердце чуть не выскочило из груди Аманды.
— Это было бы замечательно! — воскликнула она. — Вы покажете мне достопримечательности прямо сегодня?
Он рассмеялся:
— Боюсь, уже слишком поздно, но нам, вероятно, придется добираться до Хэрмон-Хаус примерно три четверти часа, это зависит от интенсивности движения. Тогда вы сможете увидеть достаточно много, но, боюсь, Вест-Энд — фасад изобилия и приличий.
— Я и понятия не имела, — еле слышно выдохнула Аманда, продолжая любоваться городом. Она показала на высокий серый замок, появившийся по правую сторону борта. — Клифф, что это?
Он не ответил.
Аманда внезапно осознала, что случайно назвала его по имени, и почувствовала, как щеки залились краской.
— Я имела в виду, «капитан», — робко произнесла она.
— Все в порядке, не волнуйтесь. Но нам не стоит общаться слишком фамильярно. Вряд ли кто-то сможет понять товарищеские отношения, которые могут установиться между людьми на корабле. — И он наконец-то улыбнулся. — Это лондонский Тауэр, и мы почти подплыли к Тауэрскому мосту.
82 
