Особенно,... 
113 
Женьке так совсем не казалось.
— Твою любимую бабулю, случайно, не Степановна зовут?
— Подлови-и-ил! — благодушно погрозил пальцем друг. — Что, старая грымза уже всему поселку нажаловалась? Да ладно, у нее этих роз полно, от шестнадцати штук не обеднеет!
— Зачем ты их вообще рвал?
Санек глупо хихикнул:
— Да оно как-то само вышло — возвращался ночью из гостей, пешком, чтобы закуску растрясти… Смотрю — о, розы!
Женька догадался, что друг растрясал не только закуску.
— Ну так посмотрел бы и шел дальше!
— Да ладно тебе, Леший! — Друг шутливо толкнул его кулаком в плечо. — Забыл, что ли, как мы с тобой в детстве соседские яблони обтрясали?
— В детстве лазить по чужим садам не стыдно.
— Мне тоже утром стыдно стало, но что поделать? Назад их не приклеишь.
— Надо вернуть розы и извиниться перед Степановной.
— Поздно уже, я их девчонкам подарил.
— Тогда просто извинись и предложи возместить ущерб.
— Леший, ты чего?! — Санек покрутил пальцем у виска. — Это же Степановна, она меня в возмещение по всему поселку раскатает! Трезвым я бы к ней ни за что не полез!
— Лезь пьяным, могу после бара тебя отвезти.
— Из-за такой ерунды?!
— Это тебе ерунда, а бабка теперь уверена, что ее преследует мафия.
— Правда? — Санек хохотнул. — Вот умора!
Женька не видел тут ничего смешного и попытался достучаться до Саньковой совести с другой стороны:
— Эти розы — ее единственная память о муже. Он погиб на Шебе, прикрывая ее отход, мне Николаевна рассказала.
Санек перестал смеяться, но и только.
— Леший, я все равно не пойду к ней извиняться.
— Тогда я пойду.
— И какой ты после этого друг?! Настоящие друзья даже трупы хоронить помогают, а ты хочешь сдать меня чокнутой старухе!
Санек выразительно посмотрел на Женьку, явно намекая на попавшего в капкан киборга.
— Труп — помог бы, — не отступил лесник. — А издеваться над пожилой больной женщиной — мерзко и трусливо!
— Ты чё, трусом меня обозвал?!
Подвыпивший Санек начал угрожающе вставать со стула, но тут вернулись девушки, и он нехотя плюхнулся обратно. Женька тоже промолчал, по-прежнему не желая ругаться с другом при посторонних.
Тэрри внимательно посмотрела на одного парня, на другого и спросила:
— Вы что, поссорились?
— Нет, — единогласно возразили те, однако градус веселья упал круче погодного.
Женька окончательно ушел в себя, Санек проходился насчет его унылой рожи все язвительнее и обиднее, девушки неуверенно хихикали. Потом брюнетка внезапно объявила, что прибыло их аэротакси, хотя лесник не видел, как она его вызвала. Но перед баром действительно замерцала голографическими шашечками белая машина, и, когда девушки к ней подошли, пилот без вопросов распахнул перед ними двери. Значит, действительно за ними прилетел.
В благодарность за розы и ужин парням остались только воздушные поцелуи сомнительной пылкости.
— Это из-за тебя мы в пролете! — раздраженно объявил Санек, до предела откидывая спинку пассажирского сиденья и по-барски в нем разваливаясь. Джек тоже любил так делать, но в его исполнении это скорее забавляло, чем бесило. — Я так хорошо все организовал — заказал столик, подманил симпатичных цыпочек, а ты… Сперва влез со своими дебильными кабанами, потом к розам приколупался, а в конце вообще раскис и развонялся, как гнилой бурак! Какие тебе, на фиг, девушки? Тебе только со Степановной и мутить! Или вообще со свиньями, раз ты их так обожаешь!
Женька успел проглотить горькую таблетку отрезвина и теперь постепенно осознавал, что алкоголь не усугублял его плохое настроение, а маскировал. Паршивая еда, паршивая ситуация… паршивые друзья.
— Ну, чего опять тупишь? — не унимался Санек. — Включай движок, полетели домой!
Женька включил, послушал ровное, но ни фига не успокаивающее гудение, выключил, обошел флайер и распахнул пассажирскую дверь:
— Вылезай.
— Чего-о-о?
— Пошел вон из моего флайера, — раздельно «переформулировал приказ» Женька. — Раз тебе тут воняет.
Санек непонимающе заморгал — раньше, как бы они ни ругались, Леший краснел, пыхтел, вяло оправдывался, но сносил и куда большее. Мало ли что человек в запале наговорит, дружба важнее!
— Ты это серьезно?!
— Да.
Лесник продолжал непреклонно указывать приятелю на выход. Видимо, что-то в его лице и позе впечатлило Санька даже сквозь пивной дурман, потому что он наконец поверил и принялся со сдавленными ругательствами выкарабкиваться из кресла. Помогать ему Женька не стал, хоть руки так и чесались ухватить за шиворот.
113 
