ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>




  205  

Аномалия. Шоссе.

Глаза открыла с трудом: трава, тонкие сухие веточки… и Арис. Лежит рядом, уткнувшись лицом в землю, его правая рука все еще на моем плече, но стоит мне шевельнуться – безвольно сползает.

– Арис!

Голос не слушается – хриплый шепот вместо крика. На лице Горыныча ссадины – то ли об асфальт поцарапался, то ли о кустарник, принявший нас в объятия своих ветвей.

– Арис!

Дыхания не слышно. Просунув руку в ворот его рубашки, прижимаю ладонь к его груди, замираю. И лишь спустя минуту позволяю себе облегченно перевести дыхание: живой.

Взяв Горыныча за руку и прикрыв глаза, я попыталась собраться с мыслями. Вспомнила, как вышли из города, как думали – не позвать ли Всемила, как пробирались через заросли, когда пропавшая дорога вновь вернулась на место. А потом: скрежет, визг. Больно.

Нас что – машина сбила? Если да, то просто сказочно повезло, что живы остались. При таких-то скоростях… Видно, водитель заметил издалека и успел притормозить. Знать бы еще, давно ли мы так лежим, что с аномалией? И не пора ли все-таки звать Огненного?

Я попробовала приподняться. Рюкзак мешал, не сразу получилось высвободить ободранные руки из лямок, зато убедилась, что кости целы. Щеку жгло, пальцы нащупали болезненную припухлость – видно, ударилась. Ну да ничего, глаза на месте – и ладно. Наконец я отпихнула от себя рюкзак, огляделась. И поняла, что на сегодня везение закончилось.

Аномалия исчезла полностью, и шоссе больше нет. Только невысокий холмик, покрытый желтеющей травой, полоса густого кустарника. Где-то вдалеке блестит зеркалом круглый пруд, и вьется тропка, убегающая в поле. Ветер шевелит золотистые колоски, стебли с припозднившимися голубыми цветочками и серо-зеленый сухостой. Сквозь траву – беззвучно, не оставляя следа – ползут комья маслянисто-черной грязи, сливаются вместе, поднимаются над землей. Вытягиваются длинные шипастые хвосты, вырастают лапы. На равнодушных мордах – круглые, ничего не выражающие глаза.

Бежать?

Кое-как поднимаюсь на ноги. Нет, убежать не получится, точно. Да и Горыныч все так же лежит неподвижно у моих ног – куда я без него… Три черные громады, мутно поблескивая на солнце гладкими боками, ходят вокруг, бьют хвостами по земле. Но пока не нападают, словно стремясь продлить игру, растянуть удовольствие.

– Всемил, – шепчу. – Всемил, где ты?

Мельком взгляд на небо – ни облачка, ни черточки. Огненного Змея не видно. Не успеет ведь… Так что же делать?

Одна из ящериц останавливается, шипит, показывая раздвоенный язык. А в памяти вдруг всплывает ухмыляющееся лицо Максима, и его слова: «Я с ними договорился».

– Договорился, – повторяю вслух. Чудища довольно шипят. Ящерица с приплюснутой мордой подходит близко-близко, опускает голову, и ее глаза теперь на уровне моих.

– Договориться, – произношу громче, вытягиваю вперед руку.

Раздвоенный язык выныривает из пасти чудища, на миг обвивает запястье, обжигая болью. Ящерица переступает тяжелыми лапами, делая еще один шаг, и упирается круглым носом в мою ладонь.

Темно. Глаза открыты, но пошевелиться, даже повернуть голову – невозможно. В этой темноте что-то ворочается, рычит, и в низких рокочущих звуках я постепенно угадываю слова:

– Договориться… договориться.

– Этот? Нет. Этот слишком… слишком… обманет. Убить?

– А эта? Эта ближе. Легче. Договориться?

– Убить?

– Забрать?

Голоса рычат, спорят. Страшно.

– Не надо!.. – пытаюсь кричать, но даже шепота не получается. Может, они услышат мои мысли? – Не надо никого убивать. Никого забирать. Я хочу договориться.

–  Ты знаешь? – голоса радостно шипят. – Ты знаешь, знаешь?

Что, в обмен на наши жизни, я стану проводником этим тварям? Что буду слышать их зов и рано или поздно приведу к Пустоши?

Знаю.

Да, подумаю об этом позже. Спрошу Всемила: может, он сможет помочь?..

Твари чувствуют сомнение. Шипение становится злым.

– Знаю!

И снова радость вокруг. Такая вязкая, отвратительная.

–  Наша, наша…

– Я согласна.

–  Идем! Идем! Пустошь!

Тьма вокруг перестаёт быть однородной… а может, зрение мое привыкло, и теперь я различаю ее малейшие оттенки? Чернота крутится воронкой, сжимается, стягивается, круговорот становится невыносимо быстрым и взрывается, осыпается брызгами.

  205