259 
Не говоря больше ни слова, Арис поднял девушку на руки и пошел по этим следам через зачарованную топь.
Фома думал недолго:
– Кто со мной? – спросил.
– Я пойду, пожалуй, – отозвался Богумир, хороший плотник и не менее справный вояка. – Видано ли дело: простому человеку в Заповедный лес войти… Будет, что внукам рассказать в старости.
Болотник давно скрылся из виду – только слышались в утреннем тумане хлюпающие шаги. Фома и Богумир нагнали Ариса и уже не отставали. Колдуну пришлось перекинуть девушку через плечо, чтобы удобней было идти. Она сперва тихонько подвывала, вися вниз головой, потом потеряла сознание. Металлический обруч поблескивал в ее спутанных, влажных волосах, чудом не падая.
И вот, наконец, вышли. Фома не считал себя трусом, но почувствовал невероятное облегчение, когда ноги ступили на твердую почву. За узкой полосой поросшего густой сочно-зеленой травой бережка начинался Заповедный лес. На первый взгляд он не слишком отличался от обыкновенного леса, только плотнее переплетаются ветви кустарника, богаче зелень обвившего стволы плюща, да тьма под кронами гуще… И ни тропки, ни лаза.
– Тут, пожалуй, ветви рубить не стоит, – пробормотал себе под нос Богумир, покручивая длинный ус, серый от седины. – Куда ж теперь?
– Ждите, – долетело с болота.
– Ждите, – эхом отозвалось из кустарника у опушки.
– Что ж, подождем, – Фома поглядел, как Арис укладывает девушку на траву, а сам садится рядом, и подумал, что, верно, не хотелось бы ему знать тех мыслей, которые прячутся за безучастным взглядом и плотно сомкнутыми губами колдуна.
– Жаль, что я не знал тебя раньше, – сказал. – Хороший ты человек, хоть и колдун, – и вздохнул: – Ты на нас зла не держи. Сам ведь понимаешь…
Арис кивнул, не поднимая взгляда. Ветви кустарника легонько качнулись, и сквозь темную зелень листвы проступил силуэт высокой тоненькой девушки в светлом платье с рисунком березовой коры. Наклонив голову, рассыпав по плечам золотисто-русые волосы, красавица смотрела неподвижно на замершего Фому и опешившего Богумира, изящными пальчиками перебирая низки бус на груди. А потом позвала тихим, звенящим голоском:
– Змеиный брат!
Арис обернулся резко, через плечо. Поднялся, подхватил на руки все еще лежащую без сознания девушку и первым пошел за дочерью леса в темный проем меж расступившихся ветвей.
Вроде и день – а темень. Ни одного солнечного лучика, ни капельки света – только белеет впереди платье провожатой. И птицы молчат – лишь треск сучьев под ногами. Деревья вокруг старые, дуплистые, корни из-под земли торчат, идти мешают – того и гляди перецепишься, упадешь. Плавают в темноте синеватые клочья тумана, а из-за неохватных стволов то и дело выглянет кто-то – лапу мохнатую успеешь увидеть либо длинный нос с кривой поганкой на самом кончике.
Арис по сторонам не глядел – не до того было, да и опасался упасть или сделать резкое движение, от которого Женька могла бы очнуться. И снова плакала бы и рычала по-звериному… «Ее нет больше», – сказал Огненный. Неужто прав был? Нет, об этом не стоит и думать. Здесь ей помогут. Не задаром, конечно, но… Ни в одном из двух знакомых ему миров ничего не делается просто так. А значит – будет как будет. Только бы вправду помогли.
Белое платье дочери леса в последний раз мелькнуло впереди и пропало. На несколько мгновений вокруг стало черным-черно, что и на два шага от себя не видать, а потом деревья-исполины расступились, открыв небольшую поляну, освещенную выглянувшим из-за облаков солнцем.
Полянка была совершенно ничем не примечательная – обычная прогалинка в обычном лесу, каких немало в предгорье. Оказавшись под светлым облачным небом, Фома и его седоусый товарищ, не сговариваясь, обернулись, но вместо населенной чудищами тьмы за спинами увидели лишь рябины и клены, шелестящие листвой под легким ветром, кустарник в доспевающих бурых ягодках да мелкие цветочки на ковре густой, невысокой травы. Арис, глянув наверх, отметил, что солнце заметно клонится к западу, хотя недавно еще было утро… И хорошо, меньше ждать.
Руки устали, а потому разжались с трудом. Неловко уложив Женьку на траву, он еще несколько мгновений вглядывался в ее лицо, и лишь тогда перевел дух: не очнулась… На поляне было пусто, только Фома да второй мужик, имя которого Арису не запомнилось, стояли неподалеку, озираясь по сторонам. Арис тоже огляделся, собирался окликнуть жителей леса, но передумал и растянулся на земле рядом с девушкой.
259 
