278 
– Это было давно.
Что же сделать? Что сказать? А может, это кто-то чужой притворяется Арисом? Или Арис притворяется чужим?
– Арис, я хочу тебя вернуть.
– Я не знаю этого имени.
– Арис, это ты, я знаю. И я хочу тебя вернуть.
– Зачем?
– Я… я люблю тебя.
Смеется.
– Врешь.
Пытаюсь возразить – он поднимает руку:
– Говоришь, а сама не веришь.
– Разве? – я замираю, растерянно прислушиваюсь к себе: неужели не верю?
– Не веришь, – он поднимается. – Ладно, и без тебя дел хватает…
– Стой! – вскакиваю, бросаюсь к нему, но в шаге замираю, не решаясь коснуться. – Не уходи, пожалуйста.
Смотрит сверху вниз – строго и серьезно.
– Чего ради?
– Я заплатила за эти три ночи высокую цену. Пожалуйста, останься хотя бы ради этого.
– Это твои дела, человек, – отвечает он мягко, – меня они не касаются.
Но стоит, не уходит, и я жду его слова.
– Имя отдала, – задумчиво произносит он. – Как тот, кого ты звала? Что ж, – вновь садится, – расскажи мне о нем.
– Х-хорошо, – голос немного дрожит от радости и облегчения. – На самом деле тебя зовут Валентин, но здесь все называют Арисом. У тебя есть мама. И сестра. Карина. Хорошая такая девушка. Твоего лучшего друга зовут Леон. Леопольд. Сын раславского воеводы, Алексея Леопольдовича…
Я говорю все, что приходит на ум и отчего-то кажется важным. Арис слушает, и скучно ему или нет – непонятно, но когда я берусь пересказывать историю со Змеем-Людоедом, останавливает меня:
– Погоди. А тебя-то как звать?
– Женя.
– А полностью?
Я хочу ответить, но так и замираю с открытым ртом. Молчу. Мой собеседник хитро щурится.
– Правильно. Хотя имя твое тебе не принадлежит, так что можешь сказать без боязни.
А ведь верно…
– Евгения.
Он качает головой:
– Глупая! Ладно уж, о себе лучше расскажи.
И я снова рассказываю – всякую чушь, мелочи, ненужные подробности – только бы он слушал. Только бы не ушел. Уже охрипла, и все боюсь замолчать, но что-то во взгляде сидящего напротив заставляет умолкнуть. Пока я пытаюсь прокашляться после долгой речи, мой собеседник поглядывает по сторонам, а потом говорит:
– Я так и не понял: зачем ты хочешь его вернуть?
Вот что ему сказать?
– Потому что, – опускаю голову, взгляд упирается в землю. Глаза привыкли к темноте, каждую травинку видно, какая-то букашка ползет по стебельку… Я совершенно растеряна, и единственное, что приходит на ум – пожаловаться: – А меня сегодня чуть не утопили.
– Жаль.
– Что не утопили?
– Реку жаль. Отравили ее.
Он морщится так знакомо, что я перестаю дышать.
– Арис, – шепотом, – Арис, это же ты, я вижу!
– Я не знаю этого имени, – и лукавинка в глазах.
Смеется? Я поднимаюсь, подхожу к нему, останавливаюсь рядом, едва не касаясь его коленей. Всматриваюсь в лицо и понимаю: Арис, это Арис пришел на мой зов. Он давно узнал меня и вспомнил себя, только почему-то не подает виду, притворяется. Может, ждет еще чего-нибудь?
– Ты сказал, что любишь меня, – говорю тихо.
И слышу безразличное:
– Вот как?
Но – разве так можно?
– Арис, прекрати! – и хватаю его за руку.
Она холодная.
Чуть теплее ледышки.
Пальцы дрожат, я смотрю в темные глаза Хозяина леса, но не отпускаю его руки и отчаянно пытаюсь услышать биение сердца под кожей. Не получается.
Но что с того? Я ведь и у Ариса, у настоящего, живого Ариса пульс находила не всегда. Может быть…
Тяну ладонь к его шее – он крепкой хваткой останавливает мое запястье. На руке Хозяина леса – узор коры, во взгляде желтых глаз – предупреждение.
– Ночь на исходе.
Разжимает крючковатые пальцы, и я падаю, не в силах удержаться на ногах. Бледнеют звезды, шелестят серебристые тополя. Силуэт Хозяина леса растворяется в сумерках.
– Не приходи завтра. Незачем.
Глава 5. Защитники Вереша
Шум с улиц долетал сквозь маленькое окошко, сливаясь в монотонный, непрекращающийся гул, рядом от чьих-то шагов поскрипывали доски. Дремота наваливалась свинцовой тяжестью, то окуная в смутные, бессвязные видения, то вновь возвращая в небольшую комнату в трактире «Змеева Голова». Алина долго трясла меня за плечо, пыталась растормошить. И когда я, наконец, открыла глаза и повернулась к подруге, сказала виновато:
278 
