Особенно,... 
80 
– Прости, – сказал он, пристально вглядываясь в лицо Горыныча. – И что будет теперь? Они тебя отпустят?
Алина присела на табурет, поджала ноги:
– Хозяин леса сказал, что не позовет без надобности…
– Ага, – я подтащила одеяльце и уселась на него. – Они себе надобность хоть завтра придумать могут!
Арис посмотрел на меня с укоризной.
– А что? – меня такими взглядами не проймешь. Знаю, что права. – Скажут, мол, освободилась у нас тут вакансия лешего… Ну зачем ты согласился?
Горыныч не ответил. Вместо него заговорил Леон.
– Иначе они бы нас даже слушать не стали. Или еще что похуже придумали.
– Куда уж хуже, – вздохнула подруга.
– Это правда ты ее поранил? – тихо спросила я. – И как тебя угораздило?
Арис пожал плечами.
– Не помню. Наверное, застежкой. На рукаве как раз сломалась, острием торчала. Мог задеть.
– Скорее всего, – поддержал его Леон. – Помнишь, куртка твоя тогда рыбой воняла так, что выбросить пришлось?
– Да, – Горыныч поднялся. – Ладно, обойдется как-нибудь, – и вышел.
Леон проводил взглядом его спину, нахмурился.
– Подождите здесь, – и тоже ушел.
Мы с Алиной долго смотрели, как танцует свечной огонек. Сонная тишина и мягкий, неяркий свет убаюкивали, усталость возвращалась в тело. Подруга легла на расстеленный у стены коврик, я примостилась рядышком, зевнула. Глаза закрывались сами собой, хотя мне и хотелось дождаться, пока Леон с Арисом вернутся. Наверняка они были рядом, у дома, но их голоса не доносились с улицы. А было интересно узнать, о чем же говорят мужчины, какими невеселыми размышлениями не хотят нас беспокоить. Они не возвращались довольно долго. Алина заснула. Я смотрела на свечу, смотрела, смотрела…
Открыла глаза в темноте. Свечу то ли кто-то задул, то ли сама погасла. Алина чуть отодвинулась от меня, и в лунном свете, проникающем сквозь небольшое окно, я увидела Леона. Он лежал возле моей подруги, во сне обняв ее за плечо. Так трогательно и невинно… Ариса нет, хозяина избушки тоже.
Я подошла к одному окну, ко второму. На улице было светло от яркой луны, лес замер, по воде разлилось серебро. Захотелось выйти из душного помещения, вдохнуть свежего ночного воздуха. А заодно посмотреть, куда это запропастился Горыныч. Поэтому, после недолгих колебаний, я накинула куртку Леона и, толкнув дверь, переступила порог.
Арис сидел на завалинке за углом дома. Смотрел то ли на реку, то ли на лес, то ли куда-то внутрь себя. И рассеянно тер левое запястье, словно оно болело.
Я не решилась сразу подойти – спряталась за углом. В это время послышался тихий всплеск. Из воды, недалеко от избушки, на берег вышла обнаженная девушка, укутанная длинными светлыми волосами, спускавшимися до колен. Меня она как будто не заметила и пошла прямо к Арису, но не приблизилась – остановилась на расстоянии.
– Зачем пришла? – услышала я голос Горыныча.
Русалка наклонила голову.
– Грубый какой, – вздохнула. – Ты бы прощения попросил.
– А что тебе с того? – спросил Арис.
Она пожала плечами.
– Как знаешь…
Молчали.
– Ну, извини, – сказал, наконец, Горыныч. – Больно было?
– Нет, – Ульяна хихикнула. – Тебе больнее будет!
Арис хмыкнул. Судя по всему, о своем «извини» он уже пожалел. Русалка поджала губки и медленно пошла к дому, мне пришлось спрятаться за угол.
– Я из-за тебя дважды хоровод пропустила, пока след с лица не пропал, – снова зазвучал мелодичный Ульянкин голос. – Тебе вот кажется – мало, а для меня в наших хороводах под луной – единственная отрада. Ничто с этим не сравнится… А как надо мной сестрички потешались! До сих пор смеются, что я тебя в воду затащить не смогла. А ведь если б ты за дружков своих не опасался, уже давно бы в омуте сидел!
– Это вряд ли, – ответил Арис.
– Ой ли? А если б я тебя на берегу одного встретила да за собой позвала? Неужто не пошел бы? – промурлыкала русалка. – Я ведь красивая, правда? Правда?..
– Правда, – подтвердил Горыныч. – Только я топиться не собираюсь.
– Как соберешься – приходи на Пруток, – серьезно посоветовала Ульяна.
В ответ послышался то ли кашель, то ли смех.
– Тебе что, утопленников не хватает? – в кои-то веки голос Ариса звучал почти весело.
– Не хватает, – русалка вздохнула. – К нам все больше вдовицы топиться приходят да девицы молодые от несчастной любви. А молодцы-то и не захаживают. Скууучно!
80 
