84 
Теперь они встречались не один-два за целый год, а по нескольку. И попадались среди них такие, что могли прикосновением рук любую хворь вылечить. Если о таком чужаке узнавали – вручали ему охранную грамоту, подписанную воеводой этих земель, а реже – и самим князем. Умелые врачеватели завсегда ценились, и хотя их частенько подозревали и в чародействе, и в деяниях богопротивных, и в дружбе с силой нечистой – лекарей не трогали. Потому как к кому ты пойдешь, если вдруг ребенок заболеет или родитель старый? Сперва, как повелось, шли в церковь, просили молиться об исцелении, свечку ставили. А после – к местной знахарке. Или к колдуну с охранной грамотой лекаря. Были, конечно, и ученые доктора во многих городах, но частенько просили они за свой труд много, да и боялись их люди, может, побольше, чем тех колдунов.
Очень скоро чужаки появились и в Раславе. Горожане сперва опасливо на них косились, а после воевода взял пришельцев под свою защиту.
– Это самые обычные люди, – сказал он как-то сыну. – Люди, которые попали в беду. А что до их чародейства – так можно его повернуть на пользу городу.
С тех пор и стали колдуны искать убежища в Раславе. За пару лет их было уже больше дюжины. И, уж конечно, не могло случиться, чтобы князь о том не узнал. Однажды в начале лета он пригласил к себе воеводу с семьей – в гости.
В столице их приняли хорошо – с уважением и почтением отнеслись к воеводской чете, с князем за один стол сажали. Сына на те застолья Алексей Леопольдович с собой не брал – четырнадцатилетний Леон в это время ходил с дядькой Яковом по столичным улицам, с интересом впитывая подробности иной жизни – шумной, суетливой, так не похожей на размеренное и спокойное бытье в Раславе.
В столице прогостили три дня, а на обратном пути случилось несчастье – заболела мама. Она лежала – слабая и горячая – на узкой кровати в комнате постоялого двора, почти не могла говорить – только улыбалась через силу, подбадривая сына и мужа.
Люди отца отправились за лекарем и нашли в соседнем селении парнишку-колдуна с охранной грамотой, но когда вернулись – было уже поздно. Мама все так же спокойно улыбалась – едва теплая и неподвижная, с разметанными по подушке черными волосами. А молодой лекарь тронул ее за руку и, трясясь то ли от холода, то ли от страха, сказал, что не сможет помочь. Колдуна не обидели и даже заплатили за беспокойство – знали, что никому не под силу вернуть человека с того света.
Воевода заперся в комнате с умершей и просидел с ней всю ночь. Прощался. Леону же прощаться с матерью довелось утром, слепяще-ярким после бессонной ночи, – под чужими взглядами, слушая размеренную речь священника. Незнакомые бабы плакали в голос, и хотелось закричать, чтобы все замолчали, чтобы убрались прочь…
Из своих не плакал никто.
На следующий день после похорон воевода отдал сыну тонкую серебряную цепочку, которую его жена носила, не снимая.
– Пусть теперь у тебя будет, – сказал.
Позже, месяц спустя, воевода вспомнил о парнишке-лекаре, велел съездить за ним да пригласить в Раславу, но когда Леон с дядькой Яковом прибыли в поселок, колдуна уже не было на этом свете.
Немало требовалось сил, чтобы поддерживать порядок в приграничном воеводстве: то из столицы указ придет о новых налогах, то разбойники на восточном тракте купцов ограбят, то иштранские головорезы, нарушив южный кордон, устроят набег да село сожгут. А вскоре появилась в Раславских землях новая беда – колдовские ловушки. Чужаки ставили их на дорогах и тропах, а то и просто посреди леса. Как – никто не знал, но стоило попасть человеку в заколдованный круг – и падал он замертво. С этой напастью церковники бороться не смогли, обратились к властям за помощью. Воевода раславских колдунов собрал да порасспрашивал, и стало известно, что убирать эти ловушки могут только сами же колдуны. Но дело это даже для них нелегкое, опасное. И соглашались не все – тот, кто ловушки ставил, наверняка успел силой чужой напитаться, и как узнает, кто его работу портит – жди беды. Но смельчаки нашлись, и, стоило воеводе передать известие о новой ловушке – ехали помогать. Да возвращались не всегда. Поговаривали, что так хозяева ловушек мстят.
В окрестности Раславы колдунов было не так уж мало, и люди, чтобы не ждать помощи из города, обращались к чужакам, предлагая щедрую плату – со всего поселка гроши собирали. Но, бывало, жадность брала верх и над здравомыслием, и над благодарностью. Заметил народ, что после того, как чужую ловушку одолеют, колдуны слабеют и чародейством своим не всегда могут воспользоваться. И стали отказывать в плате. А несколько раз доходили до воеводы слухи, что в таком-то селе колдуна попросту камнями забили. Отговаривались, что он, мол, сперва помог, а потом угрожать стал, да только ясно было: денег на оплату пожалели. А церковники местные такое поведение оправдывали: мол, пускай зло само себя уничтожает, а мы подсобим. И звали чужаков не только на ловушки, а и с нечистью бороться, водяных да лесовиков изводить. Скоро лесного и водного народа осталось совсем мало. Как и колдунов.
84 
