Последние отзывы

  45  

Знакомая табличка с её именем всё ещё висела на месте, но старый замок заменяла мощная бронзовая врезная модель. Появилась новая литая бронзовая ручка и дверной молоток в виде львиной головы, чьи челюсти сжимали тяжёлое кольцо. В отличие от привычного дизайна, рычащего зверя с прищуром, это животное выглядело довольно дружелюбно и приветливо. Корпус двери отремонтировали и укрепили. Старые петли заменили на прочные новые. К нижнему краю двери прикрепили нащельную рейку-утеплитель.

Она нерешительно потянулся к дверному молотку. Кольцо ударилось о красивую резную бронзовую панель с убедительным стуком. Прежде чем Гарретт успела постучать вновь, дверь плавно распахнулась, и сияющая Элиза забрала у неё сумку и трость.

– Вечер добрый, доктор Гибсон. Поглядите на дверь! Бьюсь об заклад, лучшая в Кингс-Кросс.

– Кто это сделал? – умудрилась проговорить Гарретт, заходя в дом вслед за служанкой.

Элиза выглядела озадаченной.

– Разве вы не нанимали слесаря?

– Я, совершенно точно, нет. – Гарретт сняла перчатки и шляпку и отдала их служанке. – Как он сказал его зовут? Когда приходил?

– Сегодня утром, после вашего ухода. Я отправилась на моцион с вашим отцом по парку. Нас не было больше часа, но когда мы вернулись, здесь находился этот человек, и занимался дверью. Я не спрашивала, как его зовут. Он и мистер Гибсон обменялись парой любезностей, пока слесарь заканчивал работу, потом он вручил нам комплект стальных ключей и ушёл.

– Это был мужчина, приходивший вчера? Мой пациент?

– Нет, этот был пожилой. Седой и сутулый.

– Незнакомец проник в дом, сменил замок, и ни ты, ни мой отец не спросили его имени? – задала Гарретт вопрос с сердитым видом, не веря своим ушам. – Боже правый, Элиза, он мог нас запросто обчистить.

– Я думала, вы в курсе, – возразила кухарка, следуя за ней в медицинский кабинет.

Гарретт с тревогой отправилась посмотреть, не пропало ли что-нибудь из её медицинских принадлежностей или оборудования. Казалось, всё лежало на своих местах. Отодвинув складную перегородку, отделяющую лабораторию, она проверила сохранность микроскопа в чехле. Повернувшись, она пробежала взглядом по полкам с медикаментами и замерла.

Дюжину стеклянных пробирок в деревянной стойке заполняли фиалки. В приземлённой обстановке синие лепестки казались такими же яркими, как драгоценности. От ряда крошечных букетиков исходил пьянящий аромат.

– Откуда они взялись? – спросила Элиза, встав рядом с ней.

– Должно быть их оставил наш таинственный слесарь в качестве розыгрыша. – Гарретт вынула один цветок и провела им по щеке и губам. Её пальцы задрожали. – Теперь все мои пробирки испачканы, – сказала она, пытаясь говорить сердито.

– Доктор Гибсон, вы что... сейчас заплачете?

– Конечно же, нет, – возмущённо ответила Гарретт. – Ты же знаешь, что я никогда не плачу.

– Ваше лицо покраснело. А глаза повлажнели.

– Это воспалительная реакция. У меня повышенная чувствительность к фиалкам.

Элиза выглядела встревоженной.

– Мне их выбросить?

– Нет. – Она прочистила горло и продолжила более мягким голосом: – Нет, я хочу их оставить.

– Всё в порядке, доктор?

Гарретт медленно выдохнула и попыталась ответить нормальным тоном:

– Я просто устала, Элиза. Не о чем беспокоиться.

Она никому не могла довериться. Ради Итана, ей приходилось молчать. Гарретт поступит так, как он просил, и забудет его. Он всего лишь мужчина.

В мире полным полно мужчин. Она найдёт другого.

"Когда-нибудь вы выйдите замуж за хорошего, порядочного мужчину с традиционными взглядами, который подарит вам детишек и домашний очаг"... Захочет ли Итан детей в будущем? А она сама? Не существовало никаких логических причин, по которым ей следует иметь детей или вообще выходить замуж, но её поразила мысль о том, что, возможно, она готова рассмотреть такую перспективу в дальнейшем.

Ей в голову пришла смущающая идея. Если встретить правильного мужчину, то список вещей, которые ты никогда бы не сделала, внезапно становится намного короче.

Глава 9

Дверь в кабинет Дженкина была слегка приоткрыта. Итан остановился, чтобы постучать об косяк, пытаясь оставаться внешне спокойным, несмотря на предчувствие, которое тяжёлым грузом лежало на сердце. Способность скрывать эмоции, один из его самых полезных навыков, исчезла. Он был весь на нервах, и его одолевал необузданный аппетит. Ему казалось, что все его намерения прозрачны словно стекло, слишком много лжи приходилось держать в памяти.

  45