87 
Он побелел, как мел, и без единого слова вышел на улицу. Больше они об этом не говорили. Но и так было ясно: он не женится.
Синди продолжала наращивать свое влияние. Дела Джино шли в гору, и она твердо решила соответствовать. И преуспела в этом.
Остался один-единственный шаг — пожениться. И можно будет затянуть счастливую песенку, точно жаворонок. Но что-то не получалось. У Синди было такое чувство, будто ее использовали и вышвырнули на свалку.
Джино Сантанджело никогда не будет принадлежать ей одной. Он продался этой потаскухе Клементине Дюк — с потрохами.
* * *
Коста Зеннокотти осторожно постучался в дверь голубой комнаты для гостей.
— Да? — послышался голос Джино. — Войдите!
Коста вошел — старательно удерживая на весу поднос с двумя бокалами, бутылкой вина и блюдом крекеров. Джино сел на кровати.
— Это еще что за бурда? Я просил что-нибудь покрепче.
— Миссис Дюк сказала, что ты любишь это вино.
— Пошла она!
Коста поставил поднос на столик.
— Мне не хотелось пререкаться.
Джино стало смешно. И что в Клементине такого, что внушает молодым людям благоговейный трепет?
— Ладно, плесни, — сказал он, изучая свои тщательно отполированные ногти. — Чего ждешь?
Коста подчинился. Он только накануне приехал в Нью-Йорк, чрезвычайно польщенный тем, что Джино попросил его стать шафером на свадьбе. Они не виделись с того самого приезда Косты в двадцать восьмом году, и, хотя вели оживленную переписку, Косту поразила происшедшая в друге перемена. Впрочем, ему было трудно определить, в чем, собственно, дело. Джино всего двадцать восемь лет, но в нем появилась некая значительность — обычно она приходит к сорока-пятидесяти годам. Это уже не крутой нью-йоркский парень. От головы до пят — преуспевающий бизнесмен. Жених!
Он больше не смазывал курчавые черные волосы бриолином, а позволял им свободно виться. И, кажется, даже стал выше ростом. Коста не знал о вставленных в шитые на заказ туфли супинаторах.
Костюмы Джино носил только отличного качества — шитые на заказ тройки. Шелковые импортные сорочки, спортивные куртки из превосходного кашемира. Ничего кричащего.
Даже драгоценности подбирались с большим вкусом. Бриллиантовая булавка в галстуке. Массивные золотые запонки под стать дорогим часам от Картье. На мизинце — перстень с бриллиантовым солитером.
О прошлом напоминал только шрам на лице. Да еще жесткое выражение глаз, из-за чего он временами по-прежнему казался диким зверем, от которого не знаешь, чего ожидать.
Коста посмотрел на часы.
— Осталось полчаса. Как самочувствие?
— Отличное, малыш.
— Волнуешься?
— С какой стати? Мы прожили шесть лет.
Коста кивнул. Да, конечно. С тех самых пор, как Леонора вышла за другого.
Джино как будто прочитал его мысли.
— Ну, как там Леонора?
У Косты дернулся левый глаз.
— Прекрасно.
Ему не хотелось говорить правду: что Леонора пьет, гуляет направо и налево и совсем не уделяет внимания маленькой дочери.
— А ее дочь? Сколько ей?
— Почти шесть лет. Прелестна, словно куколка.
Джино проглотил комок и постарался, чтобы не дрогнул голос.
— Еще бы. Как ее зовут?
— Мария.
Джино вытащил сигару.
— Красивое имя. Надо бы, не откладывая в долгий ящик, сделать Синди ребенка.
— Да уж, пора.
Джино встал и критическим взглядом окинул приятеля. Отличный малый. Красивый. Холеный. Типичный выпускник юридического колледжа, круглый отличник. Теперь он работает в фирме своего отца.
— А ты — уже обзавелся девушкой?
Коста скорчил гримасу.
— Ты что, не читаешь мои письма?
— Ясно, читаю.
— Тогда почему спрашиваешь? Я еще полгода назад писал, что помолвлен с Дженнифер Брирли.
— Должно быть, то письмо затерялось на почте. Как она на мордочку?
— Джино! Ты же ее знаешь! Подруга Леоноры — помнишь, когда ты гостил у нас?.. Помнишь?
— Да… ясное дело… симпатяга… — он совсем забыл эту Дженнифер. Абсолютно! — И когда же свадьба?
Коста посерьезнел.
— Не знаю. Нужно повременить, пока я твердо не встану на ноги. Может, через год, два.
— Слушай, ты помнишь ту халупу? Сроду не забуду, с каким выражением лица ты оттуда вышел. Как будто впервые в жизни попробовал мороженое. Держу пари, больше ты туда не наведывался.
Коста ухмыльнулся.
87 
