Он вовремя открыл глаза, чтобы увидеть, как она побледнела.
— Нет! — воскликнула она, и слезы ручьем потекли по ее щекам. — Нет, тогда я уже не сомневалась, что ты не мог в этом участвовать, иначе я бы никогда…
Боже, спасибо хоть за это, подумал он, глядя поверх ее головы. Он чувствовал, что сейчас, именно в эту минуту едва не умерла очень важная часть его души, он не смог бы вынести мысли, что их жаркие, полные любовной страсти и неги ночи были всего лишь обманом, что она притворялась, что вместо наслаждения и радости испытывала одну слепую ненависть.
— Гаретт, — прошептала она. Когда он не ответил, она произнесла чуть громче: — Гаретт, я хотела сказать тебе все, особенно когда я поняла, что ты… я, честное слово, хотела тебе скоро обо всем рассказать. Но я не знала, что ты будешь делать с этой правдой. Я понимала, как тебе придется тяжело, и я так боялась…
Он опустил глаза и с горечью взглянул на нее.
— Но разве я когда-нибудь давал тебе повод бояться меня? И сколько раз я умолял тебя довериться мне? Сколько раз я обещал, что стану защищать тебя от чего бы то ни было?
— Но ты ведь не знал, что именно ты обещаешь. Я не могла полностью положиться на такое обещание.
Ее слова неожиданно больно ранили Гаретта. Он-то был готов ответить за каждое произнесенное им слово и надеялся, что смог убедить ее всецело доверять ему. Мысль о доверии напомнила ему, что от ответа на один вопрос она все-таки уклонилась.
— Каким образом ты связана с моим дядей?
Вопрос, казалось, озадачил ее.
— Твоим… дядей? — повторила она, чуть запинаясь.
— Да, да, моим дядей! Откуда ты так хорошо его знаешь?
Мэриан пожала плечами и спокойно ответила:
— Он пытался выкупить Фолкхэм-хауз у моего отца. А когда отец отказал ему, принялся принуждать его всякими грязными способами, вплоть до того, что стал распускать слухи обо мне и моей маме. Собственно, это и все. Просто я не могла сказать тебе об этом раньше, так как иначе мне пришлось бы признаться, что отец владел этим имением. Ты бы сразу все понял.
В ее ответе был определенный смысл, однако он не мог безоговорочно принять его. Другой разговор всплыл в его памяти — разговор с королем. Его Величество высказал тогда предположение о возможных виновниках покушения на его жизнь.
— Почему же мой дядя оставил попытки выкупить у твоего отца Фолкхэм-хауз? — спросил он, подозрительно глядя на нее.
Мэриан покачала головой, явно сбитая с толку шквалом обрушившихся на нее вопросов.
— Не знаю. Возможно, он понял, что отец не собирается уступать ему.
— Или, возможно, по другой причине. Да будет тебе известно, что король подозревал моего дядю в том, что тот, так или иначе, участвовал в попытке отравить его.
Мэриан очень странно взглянула на него.
— Я уже думала об этом. Но ведь он знал, что ты возвращаешься и готов предъявить свои права на поместье. Так зачем бы ему помогать тебе получить назад Фолкхэм-хауз? В этом нет никакого смысла!
— В том-то все и дело, что он ничего не знал! — горячо воскликнул Гаретт. — Он понятия не имел, что я собираюсь вернуться в Англию, он даже не был уверен в том, что я еще жив, до того самого дня, когда я сам объявился в Лондоне совсем недавно.
Мэриан нахмурилась.
— Так, значит, это он…
— Да, — прервал ее Гаретт. — Все сходится. Питни ненавидит короля. И он действительно жаждал бы увидеть его мертвым.
Мэриан в волнении схватила его за руку.
— Но тогда… тогда отец действительно невиновен! Это сделал сэр Питни, а затем он же приказал убить отца в тюрьме, чтобы правда не вышла наружу!
Зная, что ее отца никто не убивал, Гаретт не мог до конца согласиться с ее версией. Кроме того, существовало одно существенное затруднение — сэр Генри сам утверждал, и это следовало из показаний всех свидетелей, что он ни на минуту не выпускал лекарства из своего поля зрения.
— Есть и другое объяснение, — холодно заявил граф. — Мой дядя и твой отец могли обо всем договориться между собой. Возможно, сэр Генри согласился выполнить для сэра Питни эту грязную работу за обещание оставить все попытки вернуть Фолкхэм-хауз.
Гаретт никогда всерьез не рассматривал подобную возможность, однако сейчас, когда он произнес ее вслух, она показалась ему вполне заслуживающей внимания.
Однако Мэриан никак не могла согласиться со столь вопиющей инсинуацией.
— Нет! — горячо запротестовала она. — Ты не можешь так думать! Мой отец никогда бы не пошел на такое гнусное преступление! Ни за что!