124 
— Так ты согласен? — услышал Джино в трубке его шепот.
— Да. Не беспокойтесь, все будет сделано.
Он справится с проблемой по-своему.
После того как Джино отпустил Реда и Косого Сэма по домам спать, он вывел из расположенного в подвале клуба гаража старенький «форд» и отправился по адресу, полученному от сенатора. Мотор работал безотказно. Так и должно быть — примерно раз в месяц Джино с удовольствием любил сам тряхнуть стариной.
В адресе значилась Гринвич-Вилледж. Задворки. Оставив машину за квартал от нужного дома, Джино пошел дальше пешком. Внимательно изучил фамилии жильцов на доске со звонками. «З.Кинкайд, второй этаж».
Было два часа ночи, однако дом сотрясался от раскатистой лавины джаза.
Джино постучал. Дверь открылась немедленно, как будто молодой чернокожий ждал за нею его прихода.
Распахнув ее еще шире ударом ноги, Джино вошел в квартиру.
Не проронив ни звука, чернокожий испуганно забился в угол. Жесткие курчавые волосы в диком беспорядке, взгляд наркомана. На губах ярко-красная помада, одет в цветастый домашний халат.
— Это ты Зефра Кинкайд?
— Кому я понадобился? — задал встречный вопрос парень странно высоким голосом, почти фальцетом.
— Ты? — Джино впился в него глазами.
— Да, — шепотом ответил парень.
— Мне нужны письма.
— Какие письма?
Сделав по-кошачьи мягкое движение, Джино схватил парня за горло и прижал его голову к стене, правым коленом нанес страшный удар в живот.
— Мне… нужны… письма… сенатора… Немедленно.
— Хорошо, — прохрипел чернокожий, корчась от ужаса и боли, — сейчас принесу.
Джино отпустил его, перевел дух. Инстинкт никогда еще не подводил его: нет никакой нужды убивать эту окаменевшую от страха мразь. Достаточно будет пары-тройки серьезных угроз, а потом посадить эту дрянь в поезд и вышвырнуть вон из города.
Трясущейся походкой парень подошел к стоящему в углу комнаты буфету. Джино лениво подумал о том, где Освальд нашел, вернее сказать, подцепил этого типа. Где могли скреститься пути сенатора и какого-то чернокожего мальчишки?
Парень дернул на себя дверцу кухонного шкафа, и в то же мгновение из него выскочил с воплем какой-то гигант футов шести ростом, в парике, бешено размахивая сжатым в кулаке ножом для разделки туш.
На какую-то долю секунды Джино парализовал страх. Но этой доли хватило маньяку на то, чтобы нанести удар.
Нож глубоко вошел в плечо.
ЧЕТВЕРГ, 14 ИЮЛЯ 1977 ГОДА НЬЮ-ЙОРК И ФИЛАДЕЛЬФИЯ
Лаки то просыпалась, то вновь погружалась в сон. Вся се агрессивность в отношении Стивена куда-то пропала, ей просто хотелось выбраться наружу. Они были заперты в кабине лифта вот уже девять часов, за это время из нее улетучилось всякое желание бороться. Она чувствовала себя отвратительно грязной. Губы, рот, горло — все пересохло. Голова раскалывалась. В желудке урчало. Ей хотелось сунуть в рот два пальца, чтобы вытошнило, но в то же время она прямо-таки судорожно хотела есть.
— ТЫ не спишь? — прошептала она.
— Я не могу спать, — ответил Стивен.
— Я тоже не могу.
Ему становилось жаль ее и жаль самого себя. В бешенство приводила мысль, что в 1977 году в Нью-Йорке ты можешь оказаться в этой мышеловке между небом и землей, и ни одна живая душа на протяжении долгих часов не попытается хоть как-то вызволить тебя из нее.
— Что ты первым делом сделаешь, когда выберешься отсюда? — спросила Лаки.
В темноте он не смог сдержать улыбки. Лаки напоминала одинокого маленького ребенка, с нетерпением ожидавшего освобождения из мрачного узилища.
— Заберусь в ванну.
Она невесело рассмеялась.
— Я тоже. В горячую и надолго, а еще я потребую туда стакан холодного белого вина. И музыку, что-нибудь из Донны Саммер или Стиви Уандера.
— А как насчет Милли Джексон или Айзека Хайеса?
— Ты предпочитаешь их?
— Конечно.
— Правда?
— Что тебя удивляет?
— Мне как-то в голову не приходило, что типам вроде тебя может нравиться «соул».
— А что таким типам нравится?
— Н-не знаю. «Мидл оф зэ роуд». Герь Алперт, Барри Манилов.
— Благодарю покорно!
— А неплохо было бы, имей мы здесь музыку!
— Марвина Гея.
— Ола Грина.
— Вилли Хатча.
— Отиса Реддинга.
Они разразились смехом.
— Эй, — воскликнула Лаки, — а у нас с тобой есть что-то общее!
— А старые вещи ты когда-нибудь слушаешь? Билли Холидей, Нина Симоне?
— Обязательно. Я люблю их.
124 
