Одиль улыбнулась:
— Надеюсь. Мне не хотелось, чтобы ты обо мне забывала.
Через две недели драма на карнавале была забыта, только маленький шрам напоминал Рафаэлле о том, что она могла лишиться жизни. Но это заставило ее серьезно задуматься о будущем и о том, чего она хочет. Пока Рафаэлла сделала одно доброе дело — родила Джон-Джона. Это так мало, миллиарды женщин рожают детей каждый день. Стоит ли выходить замуж за богатого человека, чтобы беззаботно существовать в роскоши? Джордж просил поскорее назвать день свадьбы, а Рафаэлла просила его подождать.
«Нет. Нужно самой пробиться в жизни, прежде чем опять выйти замуж».
Каждый новый день приносил все большую решимость. И наконец до Рафаэллы дошло. Что она умеет делать? Что действительно любит?
— Джордж, — тихо сказала Рафаэлла. — Я собираюсь стать певицей.
Он еще не проснулся:
— Что?
— Певицей, — медленно повторила она. — Буду выступать на эстраде.
Он с трудом присел на кровати:
— Как ты себя чувствуешь?
— Отлично.
Джордж решил не перечить.
— Если это развлечет тебя, дорогая, то делай, что хочешь.
Рафаэлла нахмурилась:
— Я не спрашиваю твоего разрешения.
— Я понимаю. И просто даю тебе благословение.
Иногда в Джордже появлялись редчайшие качества. Он становился великодушным. Раньше этого не было, но с годами Марако добрел.
Последовали радостные месяцы. Рафаэлла твердо решила стать певицей, и ничто не могло сбить ее с намеченного пути. Она сделала отличный выбор и стала еще ближе к отцу. Люсьен был одним из самых известных оперных теноров в мире, и талант свой Рафаэлла унаследовала от него, хотя и не любила оперу. Ей нравились ритмичные звуки самбы и медленный рвущий душу джаз.
Отец собрал прекрасную коллекцию джазовых пластинок. Ему нравились Билли Холидей, Дина Вашингтон и Сара Вон. Рафаэлла получила эту коллекцию в наследство. Грустные голоса певцов всегда завораживали ее. Ей не нравились хэви-метал, рок и панк-музыка. Бразильские мелодии в соединении с «соул» прекрасно соответствовали ее тембру. Так голос звучал сочнее и выразительнее.
Помощь Джорджа Рафаэлла отвергла. Если хочешь чего-нибудь добиться, нужно пробиваться в одиночку. Он, хотя и весьма неохотно, позволил ей идти своей дорогой.
Рафаэлла начинала карьеру в двадцать три и твердо намеревалась добиться успеха.
Бобби Манделла
1983
Они сидели в роскошном офисе Николза на верхнем этаже огромного здания. Бобби опять потянулся и налил себе виски.
— Слишком много пьешь, — прямо в лоб заявил Николз. Только этот человек позволял себе так разговаривать с Бобби. Все остальные лизали задницу.
— Да. Подай на меня в суд, — саркастично ответил Бобби.
— Посмотри на себя в зеркало, — настаивал Николз. — У тебя мешки под глазами, как у скаута, который провел несколько бессонных ночей в походе.
— Очень смешно.
— Наживешь язву.
— Ну и что? Я не идеал.
Николз откинулся в кожаном кресле:
— Ты обязан быть в отличной форме для фотосъемки с Лейбовичем. Снимок на обложке журнала «Роллинг стоун» много значит.
— Неужели? Мне это не нужно, — самонадеянно ответил Бобби.
Николз решил про себя, что Бобби Манделла зазнался и перестал заботиться о рекламе.
— Нельзя относиться наплевательски к популярному изданию. Всегда помни об этом!
— Это что, в правилах записано? — насмехался Бобби.
— Маленькими буковками. На твоей заднице.
— Ты похож на клоуна, Николз.
— А ты превращаешься в дерьмо.
«Не стоит выслушивать оскорбления, ни от кого. Достаточно обмана Новы. Нельзя позволять Николзу так разговаривать с собой».
— Эй, — угрожающе произнес Бобби. — Если ты хочешь, чтобы я ушел из «Хит Сити», пожалуйста! Я могу получить контракт у «Уорнеров» и где угодно, и они будут на коленях умолять меня.
— Неужели? — ехидно спросил Николз.
— Поверь мне.
— Ты не сможешь уйти, Бобби, — более жестко сказал Николз. — Ты принадлежишь компании «Хит Сити» и не имеешь права сдвинуться с места, — и сделал паузу, чтобы его слова лучше дошли до Бобби. — Кстати, Кармин приезжает на совершеннолетие своей крестной дочери. Он просил, чтобы ты спел там.
Бобби нахмурился:
— О чем ты говоришь?
— Нужно выступить, а потом пообщаться с его друзьями.