Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
81 
— Значит, кончился ещё один круг,— сказала она.— Крут Пожирателей Деревьев. Какой будет следующий?
— Не знаю,— ответил Вай-мир, присаживаясь.— Может, у меня его вообще не будет? Я же хромой, Мерыа.
— Ты великолепный! — уточнила она.— Во-грт никогда не пошлёт тебя в кладовку, пока моё слово ещё хоть что-то значит!
Она встала, приняв задиристую позу.
— Как я выгляжу?
Вай-мир с пристрастием оглядел её. Тяжёлая жизнь в лесу закалила её. Она очень внушительно смотрелась с охотничьей перевязью, с ножом и луком. Волосы на затылке связаны в узел, украшенный двумя когтями Пожирателя Деревьев.
— Во-грт не сможет нам ничего приказывать,— сказала она, вызывающе поводя носом.
— Хм?..— с сомнением ответил Вай-мир.
Мерыа взяла посудину с краской и нарисовала себе на животе три плодознака.
— ОГО!!! И ты ничего не сказала!..— потрясённо вскрикнул Вай-мир. Сразу три женских зародыша у одной женщины — это было неслыханно.
— Были более важные дела,— небрежно ответила Мерыа, но она явно была довольна произведённым впечатлением.— Во всяком случае, Во-грт ничего нам не может сделать. Это Я буду новой предводительницей.
Вай-мир с непроницаемым выражением лица играл с ножом, тоже изготовленным из когтя Пожирателя. Мерыа обняла его голову обеими руками и нежно прижалась носом к его носу.
— Во-грт уйдёт вместе с вайа, а с нею — те, кто захочет. А другие выберут лес и племя Стражников. Наши дети снова будут выбирать, и их дети тоже.
Вай-мир поднял нож, так что лезвие сверкнуло в солнечном луче.
— Нас ждет хорошая жизнь,— удовлетворённо сказал он.— Может, и короткая, но интересная.
Эва Бялоленьская
Angelidae, или ангелоподобные
Бывшая рыночная площадь Длинный (Длугий) Тарг — сердце старинного Гданьска — в четыре часа утра, как всегда, была пустынна, безлюдна, очищена от голубей и даже, можно смело утверждать, декотизирована, поскольку все бродячие кошаки Старого города, успешно завершив ночные прогулки, хоровое пение под окнами горожан и посещение мусорных куч, вернулись уже в свои дома, подвалы или на старую кошачью базу на Оловянке. Небо румянилось на востоке, точно девица на первом свидании. Чердаки и мансарды старинных каменных домов уже приветствовали раннее начало дня, подмигивая глазами-окнами, а в узких ущельях улиц и на просторной площади всё ещё медленно и сонно бултыхалась ночная мгла и сивые испарения, точно в котле неряшливой ведьмы, забывшей снять посудину с огня, перед тем как пойти спать. Почерневший Нептун, расположившийся под (а скорее над) адресом Длинный Тарг, 81, уныло косился с крыши вниз, на вход в ближайшую пивную, а более крупный двойник морского повелителя в фонтане на площади с презрением игнорировал это заведение, выплёскивая струйку воды со скучающим и горестно-озабоченным выражением каменного лица.
Какой-то страдающий от бессонницы голубок застонал, прикорнув на лепнине, украшавшей дом, но тут же умолк, возможно почувствовав, как глупо и не к месту разевать клюв в столь раннюю пору. И снова воцарился глубокий покой — сюда не доносился даже извечный шум двигателей с ближайшего шоссе, точно весь старый центр города кто-то укрыл под гигантским чехлом.
Как уже было замечено, ни одна живая душа не могла оценить этот магический раннеутренний час, поскольку даже гражданин, расположившийся в живописной позе на ступенях, ведущих к входу в старинный Дом купеческого собрания, иначе Артуров Двор, не слишком активно взаимодействовал с окружением. Другими словами, он просто тихо и неподвижно возлежал на холодных ступеньках, оперев голову на задницу каменного льва. Столь странное место и положение, похоже, ни в коей мере не мешали оному обывателю, а уж тем более льву.
И только появление двух городских блюстителей порядка, которые возникли из глубины пикассовской перспективы улицы Длинной (точнее, Длугей), выходившей на Длинный Тарг, слегка нарушило застывшее спокойствие псевдостаринной архитектуры. Их башмаки на толстых резиновых подошвах не издавали ни малейшего звука. Стражи городского порядка с не слишком уверенным видом пялились на изученное до мельчайших подробностей зрелище многочисленных витрин кафешек, пиццерий и магазинчиков с сувенирами.
— Господи, да тут, блин, прям жуть какая-то,— буркнул один, а другой скривился.
— Ну так сразу и «жуть»... Тихо тут, вот и всё. Никто пустые бутылки в стены не швыряет, пьянчуги не вопят во всё горло, вот и тихо... — ответил он и тут же понизил голос, потому что на пустынной улице слова прозвучали как-то странно — глухо, безжизненно, точно тонули в невидимом киселе.
81 
