83 
— Это ж я, Эрос! — фыркнула девица, когда он наконец вынырнул.— Совсем крыша съехала, что ли?
У мужчины даже челюсть отвисла.
— Парень, да ты просто псих... — простонал он.
— Только не псих! Ты лучше Психею сюда не примешивай. Впрочем, я всегда чувствовал себя немного женственно, дорогой Фанес[3],— прибавил (прибавила?) Эрос, соблазнительно поводя бедрами.
— Нет, ты точно ненормальный.
— Ох, и кто это говорит! Тот самый, что в Сода-кафе всех пораспихивал, когда отплясывал пого.
— Пого? — Фанес скривился, прижав палец к виску.
— Именно пого,— повторил Эрос, радостно ощерившись.— В бассейне с макаронами. Честно говоря, эффект был бы лучше, будь у тебя волосы подлиннее.
— Не знал, что тут есть бассейн с макаронами.
— С сегодняшнего дня есть.
— Ага... Где Загреус? — Фанес с подозрением огляделся.
— Последний раз я видел его в «Абсенте». Возможно, он до сих пор там пьёт.— Эрос оперся локтями о край фонтана. Вода с него лилась ручьями, но ему это, по всей видимости, никаких неудобств не доставляло.
Голуби вдруг разом вспорхнули, заслоняя небо тучей шелестящих крыльев. Некоторое время птичье торнадо вращалось на месте, а потом из него возникла некая фигура в ослепительно-белом одеянии, точно с рекламы отбеливающего стирального порошка.
— Жалкое зрелище,— сообщил новоприбывший, откинув со лба золотистые волосы. Его прекрасно очерченные губы презрительно кривились.— Маклер и гулящая девка... — Он окинул взглядом Эроса и Фанеса.— Воистину жалкое зрелище.
За его плечами радужное мерцание обрисовывало размытый контур огромных крыльев.
— Позёр,— снисходительно фыркнул Эрос, поведя точёными плечиками.— А что такого дурного в проститутках? Они играют важную общественную роль.
— У вас, господа, серьёзные проблемы,— издевательски продолжал ангел.— Руководство весьма недовольно, я бы даже уточнил, «весьма» — это слишком слабое слово. Что можете сказать в свое оправдание, ангелочки?
— Тоже мне, было бы о чём говорить, ну развлеклись мы немного под конец сезона,— буркнул Фанес, с деланой небрежностью махнув рукой.
— Только не «ангелочки»! — тут же огрызнулся в ответ Эрос, скрестив руки на мокром бюсте.— Ангелок — это ты, а мы творческие Божьи создания. Как это говорится: крутые мужики. Дошло до тебя, ангелок на побегушках?
— Или крутые тёлки,— тихо пробормотал Фанес.
С губ крылатого посланца не сходила слащавая усмешка.
— Ну-ну... посмотрим, куда денется эта ваша «творческая одарённость», когда вы запоёте где-нибудь в последнем ряду среди трёх сотен других хористов. Сопрано,— мстительно уточнил ангел с плохо скрываемым удовлетворением.— Одиннадцать нелегальных зачарований. Три из них закончились неразрешённым внебрачным сексом! Об остальных эксцессах даже вспоминать грех. У вас сутки на то, чтобы прибрать за собой весь этот бардак. А если нет... Его Святейшество Абалидот предпримет надлежащие меры.
Произнося эти слова, ангел сбросил на землю что-то блестящее, а потом исчез в облаке сивых перьев. Одурелые голуби врассыпную опустились на ступени Двора Артура и на стоящую на крыше этого здания фигуру голого Гермеса, который с каменным спокойствием демонстрировал небесам фигу.
— Паршивец. «Надлежащие меры», видите ли! И где только он такой древний словарь нарыл? — прокомментировал Эрос, вылезая из фонтана. Фанес начал преодолевать ограду в обратном направлении. Эрос наблюдал за его стараниями, а когда напарник зацепился полой пиджака об остриё и разорвал подкладку, сухо подвёл итог: — Все мужики безнадёжны.
Потом уселся на каменном бордюре и поднял ноги над головой, чтобы вылилась вода из высоких, до половины икры, сапожек.
— Эрос, неужели женские гормоны тебя совсем разума лишили? — пропыхтел Фанес, поднимая с земли блестящую металлическую пластинку.
— Да что ты, я прекрасно себя чувствую,— возразил Эрос, снимая с уха каменного морского конька крохотную серебряную сумочку. Потом подошёл к калитке из кованого железа и без всяких усилий открыл ее. Фанес решил пропустить его замечание мимо ушей. Эрос, как и всегда, впрочем, был оптимистично настроен, полон непринуждённого очарования и охренительно действовал на нервы.
— А собственно, чего ради он нам чип оставил? — задумался Фанес, глядя на серебряную пластинку, густо покрытую сетью тонких, как волос, золотых ниток.— Нам ведь только развоплотиться и... — Он небрежно прищёлкнул пальцами.
83 
