59 
— Так ты сказала ему, что ты о нем думаешь? — спросила Энни, уловив редкую паузу между бранными тирадами Уинсом.
— Сказала.
— Ну и что он ответил?
— Не произнес в ответ ни слова. Он прямо оторопел, когда я принялась его ругать. Вернее, я сама от себя оторопела: я ведь никогда не ругаюсь.
Прикрыв рот рукой, она засмеялась, вслед за ней рассмеялась и Энни.
— Да не бери в голову, — успокоила она Уинсом. — Темплтону твои ругательства — как с гуся вода. Увидишь, завтра он будет вести себя так, словно ничего не произошло.
— Я бы предпочла, чтобы он, не в силах пережить обиду, написал рапорт о переводе! — ответила Уинсом. — Не могу я работать с ним и наблюдать, как он втаптывает в грязь и людей, и их чувства. Господи, когда уже его, наконец, переведут?!
— Послушай, — мягко произнесла Энни, — профессия у нас нелегкая. Это правда. Иногда приходится вести грязную игру, но тут уж ничего не поделаешь. Терпи и держись.
— Вот уж ни за что не поверю, что сама ты когда-нибудь ведешь грязную игру! — возразила Уинсом. — И, если я не ослышалась, сейчас ты защищаешь Темплтона!
— Да побойся бога, неужто я стану его защищать! — покачала головой Энни. — Я просто пытаюсь втолковать тебе простую истину: если хочешь остаться на этой работе, нужно взять себя в железную узду и стараться сдерживаться во что бы то ни стало. Только и всего.
— Думаешь, у меня не хватит на это сил?
— Надо попытаться стать более толстокожей.
— А ты не считаешь, что черная кожа толще, чем белая?
— Что? — не поняла Энни.
— Да ты отлично все расслышала! А каково мне, по-твоему, терпеть все эти намеки и явные оскорбления? Люди либо относятся ко мне свысока, либо изо всех сил стараются показать, что не замечают цвета моей кожи, но и в том и в другом случаях они говорят со мной, как с ребенком. Не поймешь, что хуже. Ты себе даже не представляешь, каково это, когда на тебя удивленно пялят глаза или обращаются с тобой, как с существом низшего сорта, как с животным, и все из-за цвета твоей кожи! Как отец Хейли Дэниэлс или старики на мосту в Суэйнсхеде.
— Насчет отца Хейли Дэниэлс ничего сказать не могу, — ответила Энни, — а вот стариков в Суэйнсхеде я видела. Пойми, такие они есть и с этим ничего не поделаешь. Я понимаю, это не объяснение, но другого нет. Согласна, я не представляю, каково это — чувствовать свое отличие от других из-за цвета кожи, но, поверь, мне отлично известно, каково это — чувствовать себя существом низшего сорта лишь потому, что я женщина.
— Так помножь это чувство на два! — посоветовала Уинсом.
Энни взглянула на нее, и обе вдруг расхохотались, да так громко, что сидящая поблизости пожилая пара хмуро и неодобрительно посмотрела в их сторону.
— Ну и черт с ними, верно? — спросила Энни, поднимая бокал. — Из-за этого не стоит лезть на рожон.
Они чокнулись, и в этот момент зазвонил мобильник Энни.
— Да? — сказала она, поднеся его к уху.
— Энни? Это Эрик.
— Эрик, ну какого черта ты звонишь?
— Не очень приветливый ответ.
— Я же просила тебя не звонить на мобильный. Я ужинаю с коллегами.
— С мужчинами или с дамами?
— Это тебя никаким боком не касается!
— Ну хорошо, хорошо. Прости. Послушай, я все время думаю о тебе… и вот мне в голову пришло: зачем ждать четверга? Сегодня ты, я вижу, занята, а что, если завтра? Давай пообедаем в среду?
— Завтра утром я должна ехать в Лидс, — ответила Энни, удивляясь, зачем Эрику знать такие подробности. — И я не собираюсь встречаться с тобой в…
— Ну что ж, в четверг так в четверг, — перебил ее Эрик. — Прости, что побеспокоил. — И он отключился.
— Что-нибудь не так? — поинтересовалась Уинсом.
Энни скрипнула зубами, глубоко вздохнула и отпила вина. Посмотрев на Уинсом и взвесив все за и против, она призналась:
— Да, кое-что не так. Это личное. Давай закажем еще бутылку вина, и я расскажу тебе все мерзкие подробности.
Официантка принесла кьянти. Уинсом доела каннеллони и села, положив локти на стол. Энни наполнила доверху оба бокала.
— Ну давай, — нетерпеливо потребовала Уинсом. — Рассказывай.
— Да и рассказывать-то, собственно, не о чем, — сказала Энни смущенно. Ей было неловко делиться историей своих подвигов даже с подругой.
— Когда ты говорила по телефону, ты сильно волновалась. В чем дело?
— Понимаешь, в тот вечер, в субботу, я пошла с друзьями оттянуться. — Она провела рукой по волосам и рассмеялась. — Ничем хорошим, ясное дело, такой поход кончиться не может, да еще в таком городе, как Уитби.
59 
