Особенно,... 
39 
Но Уоррен Сиффорд по-прежнему тревожился.
Как и госпожа президент.
И вот сейчас Уоррен лежал на кровати в номере норвежской гостиницы, чувствуя неприятное посасывание под ложечкой. В четвертый раз перечитал распечатку. Встал, прошел в ванную. Достал из кармана зажигалку и, держа бумагу над унитазом, поджег.
В первую очередь его тревожило ощущение, что ему втирают очки.
Смутное подозрение, что информация подброшена нарочно, мучило Уоррена уже не одну неделю. И сейчас, изучив документ, свидетельствующий, что сведения о структуре, которую он назвал «Троей», в течение последних суток шли потоком и были столь противоречивы, что уже вообще не поддавались трактовке, он вконец растерялся.
Огонь лизал бумагу. Черные хлопья падали на белый фаянс.
Если все подброшено, то речь идет об отвлекающем маневре. А в таком случае вполне возможно, что подлинной целью действительно была президент. И тогда они имеют дело с безликим врагом, о котором абсолютно ничего не известно. Это не Усама бен Ладен, не множество террористических организаций, базирующихся в…
— Быть такого не может, — громко сказал Уоррен, чтобы прервать собственные размышления. — Никто не располагает аппаратом, способным подбросить фальшивку такого масштаба. Вряд ли это деза.
От листка остался лишь маленький уголок, он бросил его в унитаз и спустил воду. Хлопья пепла все еще чернели на фаянсе, пришлось пустить в ход туалетную щетку.
Потом он вернулся к письменному столу, взял копию записки, найденной в президентском номере.
— We'll be in touch, — пробормотал он. — But when?[21]
Он отбросил листок, словно обжегшись. Надо бы поесть.
Часы на телевизоре сообщали, что в ресторане вот-вот сервируют завтрак. За три минуты он свернул свою контору и запер кейс в шкаф. На столе остались лишь пачка цветной бумаги да три ручки поверх нее, как стойкие оловянные солдатики.
Один телефон он перед уходом сунул в карман. Хотя звонить, собственно, некому. Честно говоря, он толком не знал, кому вообще мог бы позвонить в таком случае.
2
Таможенник ословского аэропорта Гардермуэн прямо-таки глазам своим не верил. Оно конечно, эта орда американцев прибыла сюда спецрейсом, и тем не менее он отказывался понимать, как можно столь нагло пренебрегать безопасностью полетов и законами чужой страны.
— Прошу прощения! — Таможенник вскинул руку и вышел в коридор из-за стойки, где вот уж часа полтора умирал со скуки. — Что у вас здесь? — спросил он по-английски, с акцентом, вызвавшим у американца невольную усмешку.
— Это? — Под распахнутым пиджаком виднелся табельный револьвер.
Таможенник устало покачал головой. Вон их сколько, и у всех пиджаки под мышкой стоят бугром. Американцы напирали, намереваясь пройти мимо, однако таможенник растопырил руки и крикнул:
— Стоп! Минутку!
Новоприбывшие зашумели, а было их пятнадцать-шестнадцать мужчин и несколько женщин.
— No guns,[22] — решительно сказал таможенник и кивком показал на низкую широкую стойку. — Положите оружие вот сюда. Станьте в очередь. Каждый получит квитанцию.
— Послушайте, — начал подошедший первым американец лет пятидесяти, ростом на голову выше маленького упитанного таможенника. — Наш прилет сюда согласован с норвежскими властями, и вам об этом наверняка известно. Насколько я знаю, нас должен встречать официальный представитель и…
— Это не имеет значения, — сказал таможенник и на всякий случай нажал под стойкой на кнопку, которая автоматически закрывала дверь четырьмя метрами дальше по коридору. — Здесь распоряжаюсь я. У вас есть документы на оружие?
— Документы? Послушайте…
— Нет документов, нет оружия. Становитесь в очередь, и я…
— Думаю, мне лучше поговорить с вашим начальником, — перебил американец.
— Его здесь нет, — ответил таможенник, глядя на него большими голубыми глазами и приветливо улыбаясь. — Давайте-ка побыстрее покончим с этой процедурой.
Американец повернулся к коллегам, которые уже явно сгорали от нетерпения, и что-то негромко сказал. Одна из женщин достала мобильник, быстро набрала какой-то номер.
— Мобильная связь тут не работает, — радостно сообщил таможенник. — Зря стараетесь.
Женщина тем не менее подождала, рассчитывая, что телефон оживет. Потом пожала плечами и безнадежно посмотрела на коллегу, который, видимо, был у них главным.
39 
