Особенно,... 
40 
— Прошу прощения, но я должен заявить протест, — сказал американец, метнув на коротышку-таможенника такой свирепый взгляд, что тот не рискнул снова перебить его. — Судя по всему, тут произошел целый ряд нестыковок. Во-первых, норвежские коллеги не встретили нас у самолета, вместо этого нас привели сюда… в этот лабиринт, без сопровождения, не предупредив, куда, собственно, нужно идти.
— Вам нужно вон туда. — Таможенник кивнул на закрытую дверь.
— В таком случае будьте добры открыть. Предлагаю сделать это прямо сейчас. По вашей вине возникло досадное недоразумение, и мне это надоело.
— А я предлагаю… — сказал таможенник и с неожиданным проворством вскочил на стойку. — Я предлагаю вам выполнить мое распоряжение. Там, — он резко возвысил голос и показал рукой в сторону зала прилетов, — там командуют другие. Но здесь, в этом коридоре, у этой стойки, возле которой вы стоите, распоряжаюсь я. А мои инструкции гласят, что ввоз оружия в нашу страну, — он уже почти кричал, — без соответствующих документов строго воспрещен. Так что становитесь в очередь, черт побери!
Последние два слова он произнес по-норвежски. Лицо побагровело, он вспотел. Американцы переглянулись. Некоторые возмущенно заворчали. Женщина с мобильником снова — опять-таки безуспешно — попыталась вызвать подмогу. Прошло секунд тридцать. Таможенник слез со стойки, скрестил руки на груди. Минуло еще тридцать секунд.
— Ладно, — вдруг сказал главный из американцев и положил оружие на стойку. — Но будьте уверены, эта история не останется без последствий.
— Я лишь выполняю свою работу, сэр!
Таможенник широко улыбнулся. Без малого полчаса он выписывал квитанции, укладывал револьверы в пластиковые коробки и ставил их на стеллаж в глубине помещения. Закончив, лихо бросил два пальца к виску, нажал на кнопку и открыл дверь.
— Желаю приятно провести время, — сказал он и, не услышав ответа, засмеялся.
Он просто выполнял свою работу. Неужели непонятно.
3
Ингер Юханна проснулась с мыслью о работе. Лежала не шевелясь, щурилась от утреннего света. Может, все-таки не стоило брать еще год отпуска. Перед родами она как раз успела закончить научный проект, а нового не начала, поэтому ни университет, ни сама Ингер Юханна в общем-то ничего не потеряют, если она полностью использует законный двухгодичный отпуск. Так они с Ингваром и решили, поскольку их опасения оправдались и место в детском саду для Рагнхильд получить не удалось. Впрочем, еще когда только познакомились, оба они были вполне хорошо устроены и ипотеку могли выплачивать, даже имея только один источник дохода. Жили без затей, спокойно и хорошо. Кристиана делала успехи. Все было в порядке.
Она любила повседневную домашнюю рутину. Жизнь при детях шла в другом темпе. Готовить ей всегда нравилось, а за долгие утренние часы удавалось переделать массу дел. От услуг приходящей домработницы они отказались, но даже уборка стала частью задумчивого однообразия, которое Ингер Юханна научилась ценить. Днем Рагнхильд час-другой спала, и порой Ингер Юханне казалось, будто впервые за много лет у нее есть возможность по-настоящему подумать.
Замечательная жизнь. На некоторое время.
Хотя, похоже, оно уже кончилось.
При мысли о по-утреннему тихом доме Ингер Юханну вдруг охватило раздражение. Она прислушалась, рассчитывая услышать лепет Рагнхильд, но вспомнила, что малышка осталась у деда с бабушкой. Во всем теле какая-то непривычная вялость. Она медленно закинула руки за голову, перевернулась. Ингвара рядом не было.
Как правило, она спала не так крепко. Вечно просыпалась по нескольку раз за ночь, а малейший звук из детской в один миг поднимал ее на ноги.
Она быстро села. Тряхнула головой, затаила дыхание, чтобы лучше слышать. Но уловила только далекий рев автомобильного мотора, работающего на холостом ходу, да по-весеннему шальной гомон птиц на дереве под окном спальни.
— Ингвар?
Она встала, накинула халат и побрела на кухню. Часы на электроплите показывали 8.13. Кругом по-прежнему тишина. На столе недопитая чашка кофе. Еще теплая. Значит, Ингвар ушел недавно. Рядом с чашкой записка:
Милая!
Как ты понимаешь, я вынужден делать свою работу. Поскольку же ты не в состоянии подсказать мне уважительную причину для отказа, я должен выполнить приказ. Трудно сказать, когда я буду дома, ведь мне вообще пока неизвестно, в чем заключается эта работа. Позвоню, как только смогу.
40 
