Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
17 
— Господин старшина! Дозволь обратиться, младший урядник Филипп.
— Слушаю тебя.
— Урядник Василий велел передать, что нашлась подходящая поляна — трава, ручей, место удобное. Вон в той стороне.
— Стража! Слушай мою команду! За мной, рысью!
«Вот так, мистер Алекс, а вы можете беседовать с аборигеном, сколько вам будет угодно».
* * *
Алексей выехал на поляну, когда отроки уже спешились, ослабили подпруги и повели коней к ручью на водопой. Десяток Артемия остался в седлах, обеспечивая охрану, а Яков уже чиркал кресалом возле кучи валежника. Старший наставник спешился, отдал поводья Герасиму, словно тот уже стал его личным адъютантом и, не предвещающим ничего хорошего тоном, предложил:
— Михайла, отойдем-ка.
Мишка, на всякий случай убедившись, что Немой рядом, не согласился:
— Говори здесь, нас никто не слышит — все делом заняты.
— Ты что творишь? Забыл, что командир может быть только один?
— Прекрасно помню. На хуторе командовал я, старшина Младшей стражи тоже я, а ты, всего лишь, наставник, хоть и старший. С места не тронусь, пока не узнаю: куда и зачем мы идем? Вообще, для чего весь этот поход затеян?
Алексей тоже покосился на Немого, чувствовалось, что у старшего наставника руки так и чешутся показать нахальному мальчишке «who is who», но не у всех же на глазах, особенно на глазах у Немого.
— Что-то ты поздно спохватился, старшина…
— Лучше поздно, чем никогда. Тридцать рыл на хуторе, согласен, случайность, но четверых ребят я уже потерял. Сколько и для чего я еще потерять должен?
— Ты меня допрашивать будешь? — Алексей снова покосился на Немого, с совершенно невозмутимым видом изображавшим из себя конную статую. — Приказа сотника для тебя не достаточно?
Это была еще не злость, но уже сильное раздражение, которое старший наставник не находил нужным срывать, лишний раз подтверждая мишкины подозрения — Алексей что-то задумал, а старшина Младшей стражи ему мешал и отнимал время.
— Я от сотника приказа не получал! — нахально заявил Мишка. — А если бы получил, то знал бы, куда и зачем мы должны идти… и почему ты так торопишься, тоже знал бы!
Последние слова старшины Младшей стражи, похоже попали в цель — Алексей, вроде бы и не шевельнулся, не потянулся к оружию, ничего не сказал, но… Мишка, с которого старший наставник Младшей стражи каждый вечер индивидуально натаскивал в схватках на мечах, сразу почувствовал переход от раздражения к ярости. Лицо Алексея закаменело, глаза, будто дальномер, оценили расстояние до наглого мальчишки, кольчуга, непонятным образом, словно плотнее облегла тело.
И для Мишки, оказывается, уроки Рудного Воеводы даром не прошли — мир вокруг исчез, осталась только опасность впереди и напружинившееся собственное тело. Ноги, будто и не было на них обуви, ощутили все неровности почвы под ногами, позвоночник просигналил, что центр тяжести тела чуть смещен вправо и именно туда легче будет отпрянуть в случае нападения, левая рука «доложила» что она ближе к метательному ножу, чем правая и успеет быстрее, зрение подсказало, что противнику будет мало одного шага, чтоб дотянуться невооруженной рукой, одновременно зафиксировав какое-то движение со стороны Немого.
И… все кончилось, не начавшись — внутри старшего наставника словно перекинулся какой-то тумблер: он мгновенно расслабился, досадливо передернул плечами и, в очередной раз покосившись на Немого, примиряющее пробурчал:
— Ладно! Поедим, успокоимся, потом поговорим… старшина.
Мишке это что-то напомнило, ощущение дежа вю было буквально осязаемым. Старший наставник пошагал куда-то к кустам, а Мишка попытался поймать ускользающую мысль, но его сбил голос Дмитрия:
— Минь, чего это он?
— Откуда я знаю?
— Минь, ты вчера не видел… знаешь, когда он стражников пытал, у него точно такая же рожа была. Я уж подумал, что убивать придется.
— Андрей, — Мишка обернулся к Немому. — Ты что-нибудь понял?
Немой пожал плечами, а из-за кустов, за которыми скрылся Алексей, вдруг раздался душераздирающий вопль. Мишка, Дмитрий и Немой разом кинулись в ту сторону, сзади слышался топот еще нескольких человек.
За кустами обнаружились Алексей и последний из десятников журавлевских «бойцов», которого использовали в качестве проводника при поисках места собрания христиан. Десятник валялся на земле с перерезанным горлом, а Алексей деловито обтирал засапожник о его одежду. Обернувшись к подбежавшим, Алексей поднял брови в преувеличенном удивлении и поинтересовался:
17 
