71 
— Было бы интересно повидаться с Шарлиз, — сказала Ингрид.
— Я пытаюсь сделать это уже несколько месяцев. Но мне удалось взять интервью только у Харлея, а он ничего путного так и не сказал.
— А мать Шарлиз? — настаивала Ингрид. — Она еще жива?
— Вы можете перетрясти всю семью, — ответил Бригстен, — однако я не вижу никакой связи между вашим другом Брэдом и бывшей любовницей Шермана.
— Вам известно, кто она?
— В начале девяностых я был еще студентом в Далласе. Сожалею.
— А не посоветуете нам одного из ваших старших коллег? — попросила Лола.
Казалось, Бригстен колеблется.
— Есть один такой, — произнес он наконец. — Музыкальный критик. Немного чудаковатый, зато знаком со всеми на свете. Снял на год номер в «Шерами-Мэнор» — роскошной гостинице, но никто не знает, откуда у него такие деньги. К тому же поговаривают, будто он балуется наркотой. Его зовут Брет Гидри, он же Пуки. Только не спрашивайте меня почему.
Ингрид схватила номер, который Бригстен написал рядом с номером медсестры, и снова направилась к телефонной кабинке. Лола воспользовалась этим, чтобы купить несколько консервированных соусов, обнаруженных на прилавке кафе «Малоу». Она выбрала «Панолу», «Кристалл» и «Кажён-Шеф». Вундеркинд Бартельми с супругой будут довольны. Вернувшись, Ингрид объявила о победе:
— Лола, через два часа мы встречаемся с Пуки.
— Где же?
— На Втором кладбище Святого Людовика. На Северной Клейборн-авеню, неподалеку отсюда.
— Что-то мы никак не выберемся из надгробных камней.
— Говорил я вам, что Пуки большой чудак, — вздохнул Бригстен.
— Он собирается на похороны известного исполнителя зюдеко.
— Ах вот как, и кого же? — поинтересовался Бригстен.
— Он мне не сказал. Кажется, он торопился.
— На том же престижном кладбище находится семейный склеп Фрэзеров. Очень похоже на Пуки. Желаю удачи.
34
В такси Лола поинтересовалась, откуда взялся обычай нумеровать кладбища.
— На протяжении веков в Новом Орлеане не раз случались эпидемии, например желтой лихорадки. Вот и пришлось расширить кладбище Святого Людовика номер один. В девятнадцатом веке креольским аристократам особенно полюбился номер два. А в наши дни все три Святых Людовика считаются престижными, так что существует предварительная запись на получение участка под склеп. Как именитому горожанину, склеп полагался и Шерману.
— Думаешь, Шарлиз, желая во что бы то ни стало участвовать в дележе, лелеет тщеславную мечту, когда пробьет ее час, упокоиться в фамильном склепе с тем, чтобы навеки войти в совет директоров «Фрэзер Реалити»?
— Пуки нам все расскажет.
Таксист высадил их на Северной Клейборн-авеню. Они подождали, но безуспешно. Ингрид обратилась к сторожу, и тот заверил ее, что сегодня похорон не было.
— Это что, юмор по-луизиански? — возмутилась Лола.
— Надеюсь, нет.
— По телефону ты говорила с ним о Фрэзерах?
— Конечно.
— Возможно, Пуки ждет нас у фамильного склепа. Хочет проверить, хорошие ли мы следопыты.
Сторож сказал им, где находится склеп. Они миновали административные постройки, и Лола буквально остолбенела перед внушительным мавзолеем, густо усеянным ангелами.
— И это только начало, — заметила Ингрид.
Они пошли по широким, как проспекты, прямым аллеям, делившим участок на квадраты, миновали могилы, подобные виллам, огражденные барочными решетками, еще более вычурными, чем в Магнолия-холле, загроможденные урнами, лирами, сердцами, статуями, вдохновленными Древним Египтом, Грецией и Римом. Гипсовые украшения соседствовали с мрамором и тесаным камнем, чью величественную белизну пятнали бесчисленные кроваво-красные хризантемы и бегонии. Лола не знала, на чем остановить взгляд, пока они блуждали по этому блеклому и безмолвному граду, единственными обитателями которого были печальноликие архангелы и неведомые божества, позаимствованные из мировой мифологии.
— Ну прямо Пер-Лашез, только в десять раз круче, — пошутила она, чтобы прогнать неприятное чувство.
Кое-где среди всей этой завораживающей и кричащей роскоши она заметила прорехи. Некоторые могилы время не пощадило: там и сям сквозь штукатурку проглядывала кирпичная кладка. Им не сразу удалось найти нужный склеп. На фоне разгула погребальных вилл последнее пристанище Элеаноры, Шермана и Бена Фрэзеров, строение из светлого камня, увенчанное могильной плитой из белого с черными прожилками мрамора, выглядело образцом строгости и даже смирения. Лола молчала, пока Ингрид шептала короткую молитву в память своего друга Бена.
71 
