42 
– Я не верю. Покажите мне официальный документ.
Он протянул мне бумагу, где черным по белому было написано, что меня следует называть леди Мария. Другими словами, принцессой теперь стала эта незаконнорожденная, на крестинах которой я присутствовала!
Хасси поклонился и направился к двери, сказав, что пошлет за графиней Солсбери.
Вбежала расстроенная графиня.
– Знаю, знаю, дорогая, поплачьте, принцесса, вам станет легче, – она успокаивала меня, гладя по голове.
– Но вы больше не должны меня так называть! – воскликнула я.
– Когда мы одни, это не опасно, – грустно ответила она.
Со мной что-то произошло – в одну минуту я стала взрослой, ясно представив себе, что нам угрожает.
– Прошу вас, дорогая графиня, – сказала я неожиданно спокойно, – не называйте меня больше принцессой. Кто-нибудь услышит и донесет на вас. Я убеждена, что наказаны будут все, кто не подчинится решению Совета.
– Да, – призналась графиня, – нам всем было строго приказано впредь именовать вас леди Марией.
– Только я сама продолжаю считать себя принцессой Англии, но никому из своих близких я не позволю навлечь на себя неприятности. Неприятности? Графиня, поймите, ведь за это могут бросить в Тауэр!
– Боже, принцесса, – прошептала графиня, – вы стали совсем взрослой. Вы теперь ясно понимаете, какие настали тяжелые времена.
– Но я никогда не смирюсь! Этот сфабрикованный ими развод противоречит всему, что есть святого на этом свете. И грех мне признавать Анну Болейн королевой. Я была принцессой и останусь ею.
– Тише, дитя мое! – воскликнула графиня. – Сейчас вы снова говорите как ребенок. Будьте же благоразумны!
– Но отец не лишил меня всего. Он относится ко мне как к своей дочери.
– Ваш отец требует полной покорности его воле. И мы должны тихо ждать, как будут развиваться события дальше. Главное, не привлекать к себе внимания.
Я ничего не ответила, погруженная в свои мысли: графиню можно понять – ей много лет, но я-то молода и не собираюсь примириться с несправедливостью по отношению к моей матери и к себе, а Совет не может отобрать у меня титул, принадлежащий мне по праву. Я размышляла о том, что отец с Анной Болейн не слишком уверенно чувствуют себя, зная, что народ – на нашей с матерью стороне, что все возмущены тем, как король обращается с законной женой и принцессой Англии. Нет, я не смирюсь, я буду бороться со злом!
Женитьбе отца на Анне предшествовал один эпизод, о котором стоит рассказать. По возвращении их из Франции в Кентербери к королю подошла известная в то время прорицательница Элизабет Бартон или, как ее все называли, «кентская монашка», и предупредила, что если он женится на своей возлюбленной, то через месяц умрет. Предсказание, к счастью, не сбылось. Отец, казалось, забыл о существовании Элизабет. Это можно было объяснить лишь тем, что она была весьма популярна, и не только в народе, но и среди весьма влиятельных людей, – таких, например, как сэр Томас Мор. К слову, когда монашка попросила мою мать принять ее, у королевы хватило здравого смысла отказать ей в этой просьбе.
История с Элизабет Бартон еще найдет свое продолжение. Что же касается меня, то прошло два месяца после приезда Хасси. И вот он снова пришел ко мне с важным предписанием.
– Ваш двор, миледи, отныне перестает существовать. Вы должны ехать в Хэтфилд.
Я уже слышала, что именно в Хэтфилде король собирается устроить резиденцию Елизаветы, которой надлежало, как принцессе, иметь собственный двор.
– То есть вы хотите сказать… – в огромном замешательстве проговорила я, уставившись на Хасси.
– Ваш двор будет выглядеть иначе, – объяснил он, – вместо леди Солсбери главной придворной дамой назначается леди Шелтон.
– Та самая, что находится в родстве…
– Именно так, миледи, – тетка королевы Анны.
Этого я вынести уже не могла. Меня можно было унизить, лишить титула, но лишить человека, заменившего мне мать!.. Такой жестокости от отца я не ожидала! Меня ставили в прямую зависимость от проклятого семейства Болейн, устранив графиню и поставив на ее место тетку пучеглазой ведьмы.
Я выскочила из комнаты и бросилась к графине. Она уже шла мне навстречу.
– Как, как он мог? – рыдала я, припав к ее груди.
– Это пройдет, – утешала меня графиня, – мы снова будем вместе…
– Что же мне теперь делать? Я не переживу разлуки с вами!
– Дитя мое, будем молиться и уповать на милость Божию. Что нам остается?
42 
