Последние отзывы

  46  

Однажды утром служанка вбежала ко мне со словами:

– Мадам, принцесса, там на дороге две телеги, полные монахов, – их везут в Тауэр! Они стоят, взявшись за руки, и молятся. Люди говорят, что нас всех это ждет!

Маргарет сообщила мне, что король разогнал Орден францисканцев.

Затем король принялся и за меня. По его приказу в замок прибыла комиссия, совершившая обыск всех комнат, в которых жили мои придворные. Арестовали леди Хасси. Но ее-то за что? – в ужасе спрашивала я себя. Добрая женщина вела себя очень осторожно. Оказывается, на нее донесли, что она один раз назвала меня принцессой и еще как-то раз попросила «принести принцессе стакан воды».

Вот за это леди Хасси и оказалась в Тауэре. К счастью, ее продержали там недолго – она чистосердечно во всем призналась и обратилась с письмом к королю с просьбой о помиловании.

Леди Брайан, несмотря ни на что, продолжала тайком видеться со мной. Мою служанку нельзя было ни в чем заподозрить, так как она была всего лишь прислугой. Но благодаря ей я получала письма от Чапуи, которые несколько ободряли меня, ибо в них он постоянно ссылался на императора, следившего за событиями в Англии. Но пока он не мог освободить нас с матерью ввиду неблагоприятной расстановки сил в мире. Чапуи также сообщил мне, что существует заговор против меня и моей матери – нас собираются убить.

Иногда мне казалось, что на самом деле лучше умереть, чем жить в таком страхе. Я почти перестала есть, боясь яда, каждый вечер перед сном осматривала все углы в поисках убийцы, вздрагивала при каждом шорохе… И вдруг мне пришла в голову мысль – бежать!

Я начала обдумывать план побега: друзья мне помогут, отец, может, даже будет рад избавиться от меня, но, с другой стороны, я все равно останусь для него источником неприятностей, особенно если убегу к императору…

Я написала письмо Чапуи с просьбой о помощи. Я понимала, что он будет взвешивать все «за» и «против», исходя из интересов императора прежде всего. Но, возможно, рассуждала я, императору я даже и не буду в тягость, – ему будет выгодно приютить меня у себя, чтобы держать короля в постоянном напряжении. Так что вероятность побега зависела от помощи с его стороны.

Напряжение последних месяцев окончательно подорвало мои силы, и однажды утром я не смогла подняться с постели. Леди Шелтон была в панике. С одной стороны, ей, как и другим моим врагам, хотелось бы видеть меня мертвой. Но быть осужденной за убийство – совсем другое дело.

Меня отвезли в Гринвич, где я пролежала шесть дней в бреду без всякой медицинской помощи. Потом мне рассказали, что у меня был страшный жар и я все время звала маму.

Отец послал за Чапуи. Он хотел, чтобы Чапуи из своих врачей выбрал тех, кого особо ценит, и вместе с королевскими врачами они займутся моим лечением.

Чапуи оказался в сложном положении – если его доктора меня не вылечат, что он скажет императору?

Моя жизнь была ставкой в политической игре. Отец без сомнения желал моей смерти и был уверен, что дни мои сочтены, когда доктор Баттс известил его, что моя болезнь неизлечима. Чапуи же, со слов того же доктора Баттса, утверждал, что при хорошем уходе меня можно поставить на ноги, но необходимо значительно улучшить условия существования.

Теперь рядом со мной не было ни одного близкого человека – Маргарет Брайан осталась с Елизаветой, а мою верную служанку выгнали, заподозрив в слишком большой привязанности к своей госпоже. Мы остались один на один с леди Шелтон.

В это время Чапуи, благодаря своей политической игре, фактически спас мне жизнь. Если отец распространял слухи о моей близкой кончине, то Чапуи, по своим каналам, передавал сведения, противоречившие этим слухам. Пронеслась молва и о том, что, возможно, меня отравили. Так за стенами Гринвичского замка становилось известно, что со мной происходит.

Моя мать засыпала отца письмами с просьбой «послать мою дочь ко мне, чтобы за ней ухаживала родная мать». Но все ее письма оставались без ответа. К тому времени ее перевели в замок Кимболтон, находившийся в продуваемом восточными ветрами графстве Фен. У стен ее замка постоянно собирался народ с криками: «Боже, храни королеву!» В Гринвиче происходило то же самое – из своей комнаты я слышала крики: «Боже, спаси принцессу!»

Страна жила как на пороховой бочке – восстание могло начаться в любой момент. Этому способствовало не только недовольство тем, как король обращался с королевой и принцессой, но и то, что он провозгласил себя Верховным Главой англиканской церкви, окончательно порвав все отношения с Римом.

  46