Последние отзывы

  45  

— Вы были правы. Ответ на загадку дель Гарбо в самом деле находится здесь.

С решительным видом он встал перед фреской, которую реставрировал дель Гарбо.

— Ответ был настолько очевиден, что мы не сумели его увидеть.

— Мне кажется, Пьеро, что скорость твоих умозаключений намного превосходит скорость нашего понимания. Может, ты нам объяснишь?

— Да все очень просто! Что у вас украли, учитель?

Старик ненадолго задумался, затем его лицо прояснилось:

— Ну конечно, это же очевидно… И она все время оставалась здесь, у меня под носом!

Обиженный тем, что ничего не понимает в их разговоре, Веттори вмешался:

— Может, вы наконец скажете, что происходит, или мне оставить вас в обществе великих мыслителей?

— Не сердись, Франческо! Пьеро сейчас тебе все объяснит.

— Что ты видишь в руках у Данте?

— Книгу, и что с того? Книга Данте… Конечно, если так повернуть, то все становится ясно!

— Похититель знал место и имя автора. Но он и на миг не мог представить себе, что то, что он искал, было на самом деле картиной.

— Поскольку он ничего не нашел в украденной рукописи, он вернулся в мастерскую дель Гарбо, чтобы найти там еще одно указание.

— Остается только надеяться, что в порыве гнева он не уничтожил рукопись! — заключил философ, в котором с новой силой заговорила одержимость библиофила.

— Не волнуйтесь, — вяло пообещал Веттори, — мы ее найдем, это только вопрос времени. А вообще, что такого особенного в этой книге?

Гвиччардини указал на корешок книги, изображенной на стене.

— Что здесь написано, Франческо?

— «De rerum natura».^[8] Это книга Лукреция. Вы о ней говорили несколько месяцев назад, учитель, но я помню так, словно это было вчера.

Фичино с огорчением покачал головой.

— И все-таки ты не слушал меня с должным вниманием. Мазаччо не мог изобразить Данте с «De rerum natura» Лукреция. Этот текст был утерян еще в античные времена, а нашли его менее двадцати лет назад. Но Мазаччо умер больше века назад.

— А дель Гарбо был хитрец, — вступил в разговор Гвиччардини. — Он переделал только корешок книги. Если память мне не изменяет, прежде это была «De republica»^[9] Цицерона. Он подсказал нам, где искать. Логически рассуждая, знак должен находиться в рукописи Лукреция.

Веттори возвел очи к небу и тяжко вздохнул:

— Только не говори о логике, Чиччо! В этой истории вообще нет никакой логики. Сначала гора трупов, а теперь поиски клада… Вот ты, например, знаешь, где находится эта проклятая книга?

— Он нет. А я знаю.

Марсилио Фичино произнес это уверенно. Старика, которого последние месяцы раздирали сомнения, будто подменили: поиски словно вновь придали смысл его существованию.

— В те времена ты только родился, Пьеро, а тебя, Франческо, еще и в помине не было. Один из моих друзей, Поджо Браччолини, нашел средневековый список этого текста и доверил его мне. Он хранится здесь.

— Да, но как дель Гарбо удалось до него добраться?

— Кажется, я знаю. Я попросил одного мастера отреставрировать переплет. Он сидел вот за этим письменным столом, рядом с тем местом, где работал художник.

— Но когда он мог получить к нему доступ?

— Закончив рабочий день, мастер просто убирал рукопись в ящик. А дель Гарбо, как я уже говорил, работал день и ночь, чтобы вовремя завершить реставрацию. Так что по вечерам он оставался один.

— Нет ничего проще, чем открыть ящик и вложить что-нибудь в рукопись… Она все еще на месте?

— A priori да.

Оба юноши робко приблизились к тому месту, на которое указывал Фичино. Казалось, что надежда наконец раскрыть тайну их парализовала. Дрожащей рукой Гвиччардини открыл ящик.

Книга хорошо сохранилась, учитывая ее возраст. Несколько страниц запачканы и кое-где разорваны, но в целом читать ее было легко. Юноша удостоверился, что в ней нет никаких приписок, и, озадаченный, положил драгоценную рукопись на стол.

Теперь за дело взялся Веттори. Не раздумывая, он открыл книгу на последней странице и оторвал от переплета внутренний клапан, тогда как Фичино вопрошал Всевышнего, какой смертный грех мог он совершить, чтобы ему в ученики достались такие варвары. Не обращая внимания на ворчание старика, Веттори продолжал свое разрушительное дело. Наконец он решительным движением оторвал то, что оставалось от переплета.

В тот самый миг, когда кожа отделилась, на кафельный пол, кружась, упал листочек бумаги. Веттори развернул его, стараясь не помять еще больше. В середине страницы незнакомым тонким и четким почерком были написаны черными чернилами несколько слов. Он прочитал их вслух:

  45