33 
* * *
- Наше священное ремесло
- Существует тысячи лет…
- С ним и без света миру светло.
- Но еще ни один не сказал поэт,
- Что мудрости нет, и старости нет,
- А может, и смерти нет.
25 июня 1944, Ленинград
* * *
- Опять подошли «незабвенные даты»,
- И нет среди них ни одной не проклятой.
- Но самой проклятой восходит заря…
- Я знаю: колотится сердце не зря —
- От звонкой минуты пред бурей морскою
- Оно наливается мутной тоскою.
- И даже сегодняшний ветреный день
- Преступно хранит прошлогоднюю тень,
- Как тихий, но явственный стук из подполья,
- И сердце на стук отзывается болью.
- Я все заплатила до капли, до дна,
- Я буду свободна, я буду одна.
- На прошлом я черный поставила крест,
- Чего же ты хочешь, товарищ зюйд-вест,
- Что ломятся в комнату липы и клены,
- Гудит и бесчинствует табор зеленый.
- И к брюху мостов подкатила вода? —
- И всё как тогда, и всё как тогда.
- Все ясно – кончается злая неволя,
- Сейчас я пройду через Марсово Поле,
- А в Мраморном крайнее пусто окно,
- Там пью я с тобой ледяное вино,
- И там попрощаюсь с тобою навек,
- Мудрец и безумец – дурной человек.
Лето 1944—1945. 21 июля 1959, Ленинград
* * *
- И как всегда бывает в дни разрыва,
- К нам постучался призрак первых дней,
- И ворвалась серебряная ива
- Седым великолепием ветвей.
- Нам, исступленным, горьким и надменным,
- Не смеющим глаза поднять с земли,
- Запела птица голосом блаженным
- О том, как мы друг друга берегли.
25 сентября 1944
ЯВЛЕНИЕ ЛУНЫ
А. К.
- Из перламутра и агата,
- Из задымленного стекла,
- Так неожиданно покато
- И так торжественно плыла, —
- Как будто «Лунная соната»
- Нам сразу путь пересекла.
25 сентября 1944
* * *
- А человек, который для меня
- Теперь никто, а был моей заботой
- И утешеньем самых горьких лет,
- Уже бредет, как призрак по окраинам,
- По закоулкам и задворкам жизни,
- Тяжелый, одурманенный безумьем,
- С оскалом волчьим…
- Боже, Боже, Боже!
- Как пред тобой я тяжко согрешила!
- Оставь мне жалость хоть…
13 января 1945
УЧИТЕЛЬ
Памяти Иннокентия Анненского
- А тот, кого учителем считаю,
- Как тень прошел и тени не оставил,
- Весь яд впитал, всю эту одурь вылил,
- И славы ждал, и славы не дождался,
- Кто был предвестьем, предзнаменованьем
- Всего, что с нами после совершилось,
- Всех пожалел, во всех вдохнул томленье —
- И задохнулся…
1945
* * *
- Последний ключ – холодный ключ забвенья.
- Он слаще всех жар сердца утолит.
Пушкин
- Есть три эпохи у воспоминаний.
- И первая – как бы вчерашний день.
- Душа под сводом их благословенным,
- И тело в их блаженствует тени.
- Еще не замер смех, струятся слезы,
- Пятно чернил не стерто со стола —
- И, как печать на сердце, поцелуй,
- Единственный, прощальный, незабвенный…
- Но это продолжается недолго…
- Уже не свод над головой, а где-то
- В глухом предместье дом уединенный,
- Где холодно зимой, а летом жарко,
- Где есть паук и пыль на всем лежит,
- Где истлевают пламенные письма,
- Исподтишка меняются портреты,
- Куда как на могилу ходят люди,
- А возвратившись, моют руки мылом,
- И стряхивают беглую слезинку
- С усталых век – и тяжело вздыхают…
- Но тикают часы, весна сменяет
- Одна другую, розовеет небо,
- Меняются названья городов,
- И нет уже свидетелей событий,
- И не с кем плакать, не с кем вспоминать.
- И медленно от нас уходят тени,
- Которых мы уже не призываем,
- Возврат которых был бы страшен нам.
- И, раз проснувшись, видим, что забыли
- Мы даже путь в тот дом уединенный,
- И, задыхаясь от стыда и гнева,
- Бежим туда, но (как во сне бывает)
- Там все другое: люди, вещи, стены,
- И нас никто не знает – мы чужие.
- Мы не туда попали… Боже мой!
- И вот когда горчайшее приходит!
- Мы сознаем, что не могли б вместить
- То прошлое в границы нашей жизни,
- И нам оно почти что так же чуждо,
- Как нашему соседу по квартире,
- Что тех, кто умер, мы бы не узнали,
- А те, с кем нам разлуку Бог послал,
- Прекрасно обошлись без нас – и даже
- Всё к лучшему…
5 февраля 1945, Фонтанный Дом
33 
