Особенно,... 
74 
Коризанда, молодая вдова, не была создана для монашеской жизни. Наконец она уступила, и в ту ночь, когда стала любовницей Генриха, он объявил, что счастливее его нет людей ни в Наварре, ни во Франции.
Страсть короля Наваррского с каждым днем усиливалась, наряду с этим приходила — чего не случалось раньше — и глубокая привязанность. Генрих влюбился не на шутку, столь сильное чувство пробудилось у него впервые в жизни.
— Только одно печалит меня, — сказал он Коризанде.
— Скажи, что, и я постараюсь развеять твою печаль.
— Ты бессильна что-то поделать, ma fille, но, как знать, может, окажусь в силах я. Мне очень жаль, что не могу жениться на тебе.
У Коризанды перехватило дыхание; она не думала о браке с королем. Любила его таким, как он есть, однако мысль о короне взволновала ее. «Да и какую женщину не взволновала бы?» — подумала она.
Но Коризанда была не Фоссезой; она понимала, что стоит между ней и короной. Король женат. Правда, брак этот неблагополучен, развод — не столь уж неслыханное дело. К тому же королева католичка, и союз этот в Наварре не одобряют.
В сердце Коризанды зародилось честолюбие. Какая женщина не захочет стать королевой, если ее возлюбленный — король?
Она нежно засмеялась.
— Думать об этом, милый, совершенно в твоем духе, но это невозможно, и я так тебя люблю, что неважно, принесешь ты мне корону или нет, лишь бы не покидал меня.
Генрих пылко обнял ее. Именно такого ответа он и ждал.
— Если это будет в моей власти, — сказал он, — то, клянусь, мы поженимся.
— Будем довольны, мой милый принц, тем, что мы вместе.
Но Генриху этого было мало. Он стремился убедить Коризанду, что такой любви еще не знал.
Пока она спала, он встал с постели и, порезав палец до крови, взял перо и стал писать ею. Потом разбудил Коризанду поцелуем. И вложил свиток ей в руку.
Взглянув, она увидела обещание жениться на ней, написанное собственной кровью короля.
Король Франции ежедневно выслушивал доклады о бесстыдном поведении своей сестры. Любимчики постоянно требовали кары для Марго, потому что она насмехалась над ними при каждой возможности. И удалил бы сестру от двора, если бы не побаивался брата, Франциска, неизменного ее союзника.
Герцог Анжуйский стал правителем Нидерландов, носил титул «Защитник бельгийской свободы» и обрел некоторую силу. Поэтому сердить его король боялся; если б Марго пожаловалась, Франциск поднялся бы на ее защиту.
Королева-мать постоянно предупреждала короля, что дом, разделенный ссорами, всегда в опасности; он понимал справедливость ее слов, но кому еще доставались такие беспокойные брат и сестра?
Однако больше всего король боялся и ненавидел Генриха де Гиза, любимца горожан; неприятно было слышать, как люди громко приветствуют его при всяком появлении. Король Парижа! Короля Франции не особенно радовало, что этим титулом величают другого. Гиз стоял во главе Лиги; его поддерживали народ и папа римский, было ясно, что он метит на трон. В жилах его струилось достаточно королевской крови для права на престол, а королева, к сожалению, была бесплодна. Генрих де Гиз являлся злейшим врагом короля, и Генрих III приходил в ярость из-за козней сестры и брата, которые должны бы поддерживать его, поскольку все они из рода Валуа.
Эпернон с Жуайезом были не только смазливы, но и умны. Повсюду имели шпиков и обо всем осведомляли короля. Они сообщили ему, что герцог Анжуйский не обладает реальной силой. У него много громких титулов, но люди боготворят Оранского принца, Вильгельма Молчаливого; и между обоими уже начался конфликт.
Однажды Эпернон и Жуайез явились к королю. Приятно было видеть их в полном согласии, поскольку обычно они ссорились. Теперь они сели по обе стороны от него и заулыбались.
— У вашего брата дела во Фландрии плохи, — сказал Эпернон. — Народ Нидерландов восстает против него.
— Это так, ваше дражайшее величество. Английские войска, посланные ему Елизаветой, недисциплинированны. Они грабят города. Народ терпеть их не может и поддерживает Оранского. Уже начались стычки.
— Мало того, ваше величество, — прошептал Жуайез. — Он харкает кровью, и болезнь все усиливается.
Эпернон взял надушенную, унизанную перстнями руку короля и поцеловал.
— Если он даже захочет поддержать свою порочную сестру, то будет уже не в силах.
Марго наряжалась к большому балу. Подобным событиям она всегда радовалась, но не теперь; до нее дошел недобрый слух. Шарлотта де Сов, бывшая любовница ее мужа — за что Марго не таила на нее злобы, — была еще и любовницей Генриха де Гиза, из-за чего королева Наваррская мучилась ревностью. Она недолюбливала Шарлотту с тех пор, как узнала, что Гиз стал ее любовником; но теперь пылала гневом, потому что та посмела обратить взор на Шамваллона.
74 
