Особенно,... 
79 
— Ваше величество позволит продолжаться этой переписке?
— Пожалуй, нет. Оставьте в тюрьме этого человека. Королева очень расстроится. Она любит драматизировать события. А ее письма Гизу меня не особенно беспокоят.
— Положение нешуточное, сир, — предостерег Обинье.
— Оставь, мой друг, большинство затруднительных положений становились бы терпимее благодаря шуткам. Ты чересчур серьезен. Я не вижу здесь никакой опасности.
Обинье нахмурился.
— Ваше величество не осознает, что Франция на грани войны?
— Франция постоянно на грани войны. Гугеноты против католиков; католики против гугенотов; наступает недолгий мир, потом все начинается сначала. Это уже образ жизни.
— Образ этот меняется, сир. Прежде вы были только королем Наварры, теперь стали наследником французского трона. Большое королевство может перейти к вам. Вы хотите шутками отрезать себе путь к трону?
Генрих, улыбаясь, перевел взгляд с Обинье на Буйона.
— Нет, друзья мои, — заверил он, — ни в коем случае.
Ответ им понравился, и они заговорили о государственных делах, с которыми приехал курьер от французского короля.
Поскольку арестованный Ферран являлся французским подданным, Лувр требовал его освобождения и возвращения в Париж.
Генрих, приподняв брови, глянул на Обинье.
— Пусть едет, — сказал Агриппа. — Нам ни к чему осложнения с Францией из-за него.
— Ты прав, — ответил Генрих. — Его отправят немедленно. Весь этот переполох поднялся из-за ничего.
«Моя прелестная Коризанда! — с нежностью подумал он. — Ты слишком усердна в заботе о своем короле».
Но иного ему, разумеется, не хотелось.
Коризанда же отнеслась к этому делу не столь беззаботно. Она охотно соглашалась, что Марго переписывалась с Гизом, а Ферран оказывал ей помощь, но разве это не причина, чтобы у нее могло возникнуть желание отравить мужа?
— Лига объявила наследником трона Франции кардинала Бурбонского, — сказала она, — а законный наследник ты. Гиз стоит во главе Лиги… Гиз и есть Лига. Поверь, ему очень бы понравилось, если бы тебя устранили. Я все равно подозреваю, что существовал замысел отравить тебя, и королева с Ферраном причастны к нему.
Таковы были рассуждения Коризанды, и она не собиралась от них отказываться.
Генрих посмеялся над ней.
— Ферран уже едет в Париж и опасности больше не представляет.
— Я не буду спокойна, его сообщники могут снова приняться за дело.
Генрих взял в ладони ее лицо и нежно поглядел ей в глаза.
— Любовь моя, если меня хотят отравить, то почему до сих пор не отравили? Моя супруга — дочь Екатерины Медичи, а та, говорят, в этом деле очень искусна. Не думаешь, что она могла передать дочери частичку своего умения?
— Я думаю, организм у тебя настолько крепкий, что справился с дозой, которая убила бы более слабого человека. Не забывай, у тебя были боли.
Генрих, поцеловав Коризанду, сказал, что ему приятна ее забота о нем, однако беспокоиться не нужно.
Но Коризанда волновалась. Она говорила на эту тему не только с Генрихом, но и кое с кем из министров, а среди них многие стремились угодить королю, угодив ей.
Коризанда добилась своего, и Марго арестовали.
Теперь, думали друзья Коризанды, настало время избавиться от королевы. Ее обвиняют в попытке отравить мужа, такое преступление должно караться смертью; а если королевы не станет, король сможет жениться снова. Какое влияние будет иметь Коризанда на мужа! И она не забудет своих друзей.
Таким образом, Марго оказалась в серьезной опасности.
Обинье пришел к своему повелителю, беспокойно морща лоб.
— Вашему величеству известно, что совет хочет судить королеву за покушение на убийство?
— Известно, — ответил Генрих.
— И что, они решили признать ее виновной?
— Догадываюсь.
Наступило молчание, нарушил его Генрих.
— Ты всегда недолюбливал мою жену, считал, что она дурно на меня влияет. Доволен, наверно, таким оборотом событий?
— Я часто жалел, что ваше величество не выбрали жену более разумно. Хотел, чтобы королеву удалили от двора. Однако никогда не соглашусь лишить жизни женщину, пусть повинную во многих грехах, но невиновную в том, что ставят ей в вину.
— Значит, ты считаешь ее невиновной?
— В интригах королева виновна. Она неисправимая интриганка. Но в убийстве нет. Я не верю, что она замышляла покушение. И буду ее защищать.
79 
